Тайник Лешего
Шрифт:
В половину двенадцатого в спальню заглянула Инна и повелела мальчишкам собирать купальные принадлежности для прогулки на “Багровое” озеро. Эту новость ребята встретили бурно и с энтузиазмом. Исключением стали только Осипов и Бабурин. Первому не нравилось само пребывание в лагере, ну а второй категорически не любил водоёмы, предпочитая держаться от них на расстоянии.
Дубовцев же искренне обрадовался, хотя ещё вчера бродил с угрюмым видом. Похоже, Феде удалось убедить себя, что монстр в кустах ему почудился,
Миновав столовую, “Искатели” свернули на узкую кирпичную тропинку, оставили позади беседку и клумбу с яркими красными гвоздиками, после чего двинулись по широкой асфальтированной площади, где припарковался автобус.
На сей раз отряд воспользовался центральным выходом, сопровождаемый подозрительным взором высунувшегося из крохотного окошечка будки охранника.
Упёршись в шлагбаум, дети взялись пролазать под ним.
Тимофей и его дружки предприняли попытку перепрыгнуть преграду, но строгие басистые ругательства сторожа, донёсшиеся из его тесной “конуры”, приструнили троицу.
Очутившись за территорией лагеря, Данил обернулся и изучил вывеску, расположившуюся над распахнутыми створками ворот: “ТАЙНИК ЛЕШЕГО”, а ниже – “Добро пожаловать!”. Сидя в “Икарусе” он данные надписи проморгал.
Сейчас мальчик думал, что снова покидает безопасную зону и от подобных мыслей ему становилось не по себе.
Дубовцев заметил беспокойство товарища и попытался подбодрить его, похлопав по плечу, однако Осипов лишь вздохнул и неохотно поплёлся за остальной массой ребят, поднимающей столбы пыли.
Сначала “Искатели” шествовали по гравийной дороге: по ней их днём ранее вёз автобус. Затем, у развилки, вожатые скосили в мрачные дебри, у края которых согнулась дугой молоденькая сосёнка. Её оголённые корни торчали из раскуроченной земли, а на стволе раскинулся кустистый зеленовато-серый лишайник.
Теперь дети маршировали напрямик к озеру, петляя между корявыми деревьями и громко повторяя: “Наш девиз не унывать, всё пройти и всё узнать!”.
Отряд углублялся в чащу. Под ногами шуршала трава, перемешанная с иголками и шишками. В нос бил приятный, дурманящий аромат хвои и сырости.
– Чуете болото? – осведомилась Ксения. – Там, по словам деревенских, сгинуло много разной скотины…
– Интересно, в этой трясине не найдётся места ещё тройке особей? – прошептал Федя на ушко Савве, кивнув на Тимофея, Якова и Забита.
– Увы, говно всплывёт, – заулыбался очкарик.
Данил, волокущийся в конце колонны, вдруг остановился, почуяв отвратительный смердящий запах. Впереди, чуть левее, возвышалась крупная густая ель с лежащей перед ней переломленной сосной, чья верхушка утопала в зарослях папоротника, где, как показалось мальчику, что-то было.
Его отряд отдалялся, исчезая за частоколом деревьев. Голоса ребят постепенно стихали.
Осипов на цыпочках прокрался к папоротнику. Зловоние усилилось.
Данил на мгновение замер и обнаружил на коре ели окаймлённые какими-то бурыми потёками параллельные порезы. Из них сочилась душистая янтарная смола.
– Когти…
Мальчик сглотнул слюну. Его сердце застучало чаще.
Набравшись смелости, он вплотную приблизился к папоротнику, откуда долетало противное жужжание. Духан здесь стоял совсем нестерпимый.
Присев на корточки, Осипов раздвинул перистые листья растения и, посмотрев вниз, резко отпрянул назад, зажав рот руками.
На земле покоилось растерзанное, изуродованное тело, облачённое в изодранную и запятнанную высохшей кровью узорчатую бело-красную рубаху с тонким пояском, какие носили славяне. Листья папоротника также запачкались липкой субстанцией.
Около трупа, облепленного мухами, валялся кривой берёзовый посох, а за ним – какой-то круглый предмет. Приглядевшись, Данил понял, что это оторванная от туловища окровавленная голова, покрытая седыми волосами.
Тошнота подкатила к горлу Осипова, и он, побледнев, ощутил сильную слабость. Стараясь дышать глубоко и размеренно, мальчик, шатаясь, сделал на непослушных подкашивающихся ногах пару шагов в сторону и потерял сознание, рухнув на грунт. Его падение смягчил покров из трав и мха, устилающий почву.
32
Следуя за тем самым учителем географии, от коего они сбежали в прошлый раз, Арсений с Артёмом вышли из школы в приветливый погожий день.
Преподаватель, спустившись с крыльца, затормозился, сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой о коробок, поднёс огонёк к кончику табачного изделия и, закурив, закашлялся.
“Не мудрено. Вечно пыхтит как паровоз” – подумал про себя Дубовцев и надел на голову кепку-арбузку.
– Ну что, олухи? Кто не работает, тот получает сверхурочные! И в память о недавних событиях я Вам их обеспечу, – с ухмылкой пообещал мужчина и выкинул остаток “Примы” в мусорное ведро.
За утро Арсений с Артёмом переварили уже не один подкол от географа, до ужаса рассерженного на них после вчерашнего. Отныне он представлялся им худшим, что только могло с ними случиться за едва успевшее начаться лето.
Учитель отпер дверь, ведущую в подвал, и пропустил парней вперёд. Из темноты тянуло сыростью и гнилью.
– Не доверяет нам начальник, – отметил Артём, на что его друг утвердительно кивнул.
По крутой скользкой лестнице троица переместилась в продолговатое помещение с очень низким потолком и неказистыми окошечками, расположенными на уровне земли. По неизвестной причине они были заколочены фанерой, что препятствовало солнечным лучикам проникнуть в заполненный инвентарём подвал, использующийся зимой в качестве лыжной базы.