Тайники души
Шрифт:
— Интересная мысль, но…
— Но ты так занята на работе, что почти никогда не бываешь дома по вечерам, — закончил за нее Люк. — Вообще-то я собирался предложить приготовить тебе завтрак.
— Завтрак? — Робин, не удержавшись, снова уставилась на него широко открытыми глазами, чувствуя, что краска заливает ее щеки.
Люк кивнул.
— Вареные яйца, тосты, джем и сливочное масло. Тебя это устроит?
— Звучит соблазнительно, и все же…
— Разумеется, поданные в постель вместе с кофе, —
Робин смущенно уткнулась взглядом в свою тарелку. Все происходило слишком быстро для нее. Только что он предложил проводить ее до дому, а теперь уже собирается подавать ей завтрак в постель!
— Люк, — неуверенно начала она, — может быть, у тебя сложилось неверное представление обо мне, когда мы встречались в прошлый раз, но…
— Это мы уже проходили, Робин, — заметил Люк. — И потом, мы же договорились обсудить это позже. В конце концов, сегодня день рождения моего отца!
Праздник затянулся далеко за полночь. Робин уже давно отпустила Эмили и Джерри, велев им прийти пораньше утром, чтобы навести порядок. Сама она пообещала остаться до конца банкета, чтобы проверить все углы и запереть все двери.
Робин заботливо следила, чтобы гостям хватило закусок, разносила с помощью Дотти кофе и пирожные, не уставала показывать любопытствующим другие картины в своей галерее. Но каждую секунду она чувствовала на себе горящий взгляд черных глаз Люка, а в ушах у нее, непрестанно повторяясь, звучали его недавние слова.
Наконец веселая толпа гостей с шумом вывалилась на улицу. Робин сердечно попрощалась с мистером и миссис Бланшан, обнялась с Дотти и кивнула Люку, который ответил ей понимающей улыбкой.
Ей потребовалось около десяти минут, чтобы обойти все помещения и убедиться, что ничего непредвиденного до утра произойти не должно. Затем она взяла плащ, сумочку, вышла на улицу и принялась запирать входную дверь. На случай, если Робин утром задержится, у Эмили был собственный ключ.
— Разрешите помочь вам, мисс Уайт! — раздался у нее над ухом знакомый голос, и Люк галантно взял у нее из рук ключи.
Его «ситроен» с включенным двигателем уже стоял у края тротуара.
— Расслабься, — посоветовал Люк, подхватывая ее под локоть, чтобы помочь сесть в машину. — Не правда ли, это был чудесный вечер? — добавил он, усаживаясь за руль.
— О да, — согласилась она. — И у вас замечательная семья.
— Я тоже так думаю, — кивнул Люк.
— И мне жаль, что Дотти не познакомила меня с ними раньше.
— И с Шарлоттой тоже? — проницательно спросил Люк.
— Особенно с Шарлоттой, — с удовольствием подтвердила Робин.
— Странно, — заметил Люк. — А мне почему-то показалось, что ты ужасно испугалась ее…
Робин смутилась. Ей не хотелось признаваться Люку во всех тех предположениях, которые она строила по поводу Шарлотты.
— Я просто… — Робин беспомощно замолчала.
— Понятно, — вздохнул Люк. — Выходки больного воображения.
— Ты был таким таинственным там, во Франции, так старательно скрывал все, что относилось лично к тебе. Я даже… Что здесь забавного? — перебила она себя, поймав лукавую усмешку Люка.
— Ты, — отозвался он. — Но я должен тебе сказать, — продолжил он уже серьезно, — что решил покончить с жизнью отшельника и вернуться в Лондон.
— Это правда? — спросила Робин, косясь на него краешком глаза.
— Истинная правда, — отозвался Люк. — Когда вы с Дотти уехали и я остался один в «Медвежьем углу», то вдруг почувствовал, что не могу больше вести прежнюю одинокую жизнь. Если уж ты смогла продолжать работать, да еще так успешно, после всего, что обрушилось на тебя, то и я как-нибудь вынесу несколько косых взглядов и сплетен.
Люк замолчал.
Он думает о сестрах Стилуотер, догадалась Робин.
— Что же ты молчишь? — неожиданно резко спросил Люк. — Сейчас самое время для тебя задать вопрос: «А сколько же правды в этих сплетнях?».
Робин покачала головой. Она не хотела задавать этот вопрос. И вовсе не потому, что боялась услышать в ответ ложь. Она думала о том, что Дотти так явно обожает своего брата, а его родители так им гордятся, что Люк просто не может быть отвратительным, жестоким убийцей, каким его изобразили газеты. Будь так, она, Робин, никогда не смогла бы полюбить его.
— Я не буду ни о чем спрашивать тебя, Люк.
Он стиснул рулевое колесо так, что костяшки пальцев побелели.
— Значит, ты собираешься оправдать меня за недостаточностью улик?
Робин смотрела на него, осознавая, что вся его показная самоуверенность, все его шутки насчет подачи завтрака в постель были лишь ширмой, за которой он пытался скрыть владеющее им нервное напряжение. Он приехал сюда ради меня, поняла она. Приехал, не зная, захочу ли я его принять таким, каков он есть. Сколько же мужества требуется, чтобы сделать такой шаг…
— Люк, — нежно произнесла она, вложив в это короткое слово всю любовь и признательность, которые овладели ею в этот миг.
Ее пальцы легли на его плечо, и она ощутила, как напряжены мускулы под элегантным вечерним костюмом.
Люк вздрогнул, и машина резко вильнула в сторону.
— Не сейчас, — быстро произнес он. — Иначе у нас не будет никаких шансов добраться до твоего дома невредимыми. Я не хочу, чтобы меня снова обвинили в убийстве!
— Не говори так, Люк! — воскликнула Робин. Теперь она точно знала, что хочет сказать ему, нужные слова приходили сами собой. — Я ни на секунду не поверила тому, что рассказала про тебя десять лет назад Джинни Стилуотер.