Тайное братство

Янг Робин

Уилл направился в прицепторий, и Гарин нырнул в проход. Нужно добыть эту книгу во что бы то ни стало. Если не получится, то его жизнь превратится в кошмар. Об этом позаботятся Грач и Эдуард.

Уилл не постучал в дверь Эврара, как обычно, а просто толкнул и вошел. После встречи с Элвин он зашел в гардеробную, как и собирался, забрал сутану капеллана и ненадолго задержался поразмышлять и успокоиться перед разговором с капелланом. Это не помогло.

Эврар испуганно

поднял глаза, когда дверь ударилась о стену. Капеллан сидел на стуле у окна. Вглядывался, приподняв штору-гобелен. Он был смертельно бледен, под глазами темные круги. Похоже, не спал всю ночь. Сегодня Уилл его в церкви не видел.

Он швырнул сутану к ногам Эврара.

— Как может столь своекорыстный человек, пекущийся только о собственных интересах, носить такую одежду?

— Что это значит? — прохрипел Эврар. Он опустил штору, погрузив комнату в полумрак.

— Мне тоже хотелось бы знать, что все это значит.

— О чем ты говоришь?..

— Я сейчас видел Элвин. — Уилл подошел к капеллану. — Догадываетесь, какой рассказ я услышал?

— Элвин? — пробормотал капеллан поднимаясь. — Где она?

Уилл слегка удивился, уловив тревогу в голосе Эврара, но продолжил:

— Вы заставили ее украсть книгу, из-за которой этого несчастного трубадура сейчас пытают доминиканцы.

— Ей удалось заполучить книгу? А где Хасан?

— Хасан мертв. — Уилл мгновенно пожалел о бесчувственности, с которой произнес эти слова.

Лицо капеллана исказила боль.

— Что?

— Хасан мертв, — тихо повторил Уилл. — Элвин сказала, что вчера ночью королевские гвардейцы нашли в Городе убитого сарацина. Скорее всего это он.

— Нет… Боже, только не это… — Эврар застыл на стуле, затем проковылял в угол и тяжело рухнул на койку.

Уилл почувствовал, как его ярость уходит. Он подошел к столу, налил в кубок вина. Протянул Эврару. Тот ухватился за ножку двумя оставшимися пальцами, глотнул несколько раз и прислонил голову к стене. Каждый его вдох сопровождался болезненным свистом. Он слабо указал на табурет у окна:

— Садись.

— Я лучше постою.

Они долго молчали, прислушиваясь к вою ветра за окном.

— А книга? — наконец проговорил Эврар. — Она передала ее Хасану?

— Объясните же мне в конце концов, в чем ценность этой книги! — взорвался Уилл. При упоминании о книге злость вернулась. — Зачем, черт возьми, вы вздумали вовлекать в это девушку, которую я… — Уилл замолк.

— У меня не оставалось другого выхода.

— Оставался. Сказали бы мне, и я бы охотно это сделал, чем подвергать ее опасности. — Он посмотрел на капеллана. — И все это ради того, чтобы пополнить свою коллекцию бесценных манускриптов?

— Ты бы не смог, — раздраженно бросил Эврар. — Только ей удалось встретиться с Пьером, не вызывая ни у кого подозрений. Мне нужно услышать остальное, сержант. Расскажи, о чем тебе удалось от нее узнать.

— Я лучше пойду к инспектору и расскажу ему.

Эврар прищурился:

— Ты, видно, забыл: пустыми угрозами меня не проймешь.

— Это не пустые угрозы.

— Ты и понятия не имеешь, что поставлено на карту! — хрипло выкрикнул капеллан.

Уилл собрался возразить, но передумал.

— Тогда я пошел. Похоже, вы не собираетесь ничего объяснять. — Он направился к двери.

— Уильям.

Уилл обернулся. Вгляделся в лицо Эврара, не понимая, почему капеллан в первый раз за все эти годы назвал его полным именем, данным при крещении.

— Останься, — сказал Эврар. — Пожалуйста. Я тебе все расскажу.

25

Алеппо, Сирия

2 ноября 1266 года

Бейбарс стоял у широкого арочного окна, подставляя тело теплому ветерку с пустыни. Голову облепили волосы, мокрые после купания. В воздухе пахло дымом и немного навозом от лошадиного рынка. Перед ним простирался Алеппо, жемчужина сирийской короны. Вечернее солнце позолотило купола мечетей и медресе, а шпили минаретов засверкали, как драгоценные камни. На окутанной пылью площади играли в поло. Бейбарс любил эту игру, свирепую, быструю. Был на поле одним из лучших.

Он понаблюдал за игрой, а затем двинулся в приятную прохладу личных покоев. Просторных, почти лишенных мебели, поражающих великолепием убранства. Мозаичный пол, вздымающиеся к позолоченному потолку красные и черные мраморные колонны, стены обшиты деревянными панелями, инкрустированными перламутром. Каждый арочный проход украшен изящной лепниной. Полы покрывали роскошные ковры. Бейбарс прошел к мраморной стойке, где стояли усыпанные драгоценными камнями кувшин и кубок. Налил кумыса и сел на обложенный подушками диван. Однако, осушив кубок, снова поднялся на ноги.

Война с франками затянулась. Калавун прав, христиане отчаянно сопротивляются. Следом за Сафедом после нескольких дней осады Бейбарс взял еще одну крепость тамплиеров. Неделю спустя уничтожил деревню, откуда, как он узнал, христиане из местных уроженцев сообщали в Акру о передвижениях его войска. Затем он повернул его к побережью, убивая на пути всех христиан. А в Киликии мамлюкам удалось одержать более крупную победу. Пока Бейбарс осаждал Сафед, Калавун, которого он сделал командующим сирийским войском, повел половину армии на север против армянских христиан. Он одолел горы и вышел в тыл врагу. Оставив от их городов дымящиеся руины, Калавун месяц назад возвратился в Алеппо с повозками золота и сорока тысячами рабов.