Тайное становится явным
Шрифт:
Его губы искривились в циничной усмешке.
– Хорошо, – произнесла мисс Роше. – Если вы думаете, что я настоящая леди, а вы считаете себя джентльменом, мистер Калагэн, единственное, что мне хотелось бы знать: почему вы не надрали уши этому вшивому жлобу Габби, когда он обещал засадить меня в тюрьму.
Ее голос поднялся, по крайней мере, на три тона.
– Вот это как раз то самое, Паула, чего вы не понимаете. Послушайте, моя дорогая. Вам не нравится Габби, не так ли?
– Нравится? – взвизгнула она. – Я знаю, что мне понравилось бы сделать с ним. Я бы хотела…
И
– Я чувствую, что мне тоже хотелось бы этого, но существуют еще и другие способы, чтобы это сделать. В тот вечер я не стал с ним связываться, Паула, потому, что у меня для него припасено кое-что похуже. Как вам это нравится?
– Конечно, нравится. Я все сделаю, чтобы рассчитаться с этим толстым мешком сала.
– Есть еще одна вещичка, моя дорогая. В прошлый раз вы сделали одолжение и приняли от меня небольшой подарок, брошь, помните? Ну так вот, я хорошенечко подумал и решил, что этот подарок для вас не очень хорош.
– Да-а? – спросила она с подозрением. – Что вы задумали? Хотите, чтобы я вернула его вам?
– Ничего подобного, – ответил Калагэн. – Я уже сказал, что он недостаточно хорош для вас, и подумал, что, может быть, вы отдадите его своей подруге или еще как-нибудь отделаетесь от него. Мне подумалось, что вам хотелось бы иметь что-нибудь получше, но я боюсь ошибиться с покупкой. Поэтому я подумал, что мы могли бы сегодня вечером встретиться и вместе пообедать. А я дам вам пятьдесят фунтов, чтобы вы купили себе что-нибудь стоящее.
Мисс Роше заворковала.
– Мистер Калагэн. Или мне лучше называть вас Слим, я всегда нутром чувствовала, что вы джентльмен. И, если у вас есть что-то, что можно использовать против Габби Вентуры, то я до конца с вами.
– Хорошо, – согласился Калагэн. – Давайте встретимся в восемь вечера в Джуел Клаб. Мы пообедаем, и я расскажу вам о своей идее. Пока, Паула.
Он повесил трубку.
Улыбка на его лице была более ехидной, чем обычно.
Глава XIII
НОЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Было уже семь часов, когда Калагэн, выпив вторую рюмку виски с содовой, вышел из Беркли Баттери.
Он не спеша направился к телефонной будке на углу Хей Хилл, набрал номер Гранд Отеля и спросил мистера Ланселота Вендейна.
Его попросили подождать. Свободной рукой он вытащил из заднего кармана брюк пачку сигарет, достал одну и закурил, выдыхая дым колечками.
Калагэн размышлял о том, сколько раз он уже пользовался раньше именно этим телефоном-автоматом, когда ему нужно было позвонить по делам, которыми занималось его бюро расследований.
Он хорошо помнил, что большинство этих дел в конце концов – если их рассматривать с точки зрения сыскного бюро Калагэна – были успешными. Он также помнил, что когда вращаешь пенсовую монетку, она двенадцать раз подряд может упасть решкой, но можно голову дать на отсечение, что в тринадцатый раз она упадет орлом.
Калагэн надеялся, что в доме Вендейна монетка упадет как надо.
Калагэн
Это произошло тогда, когда Калагэн написал и отправил письмо, которое к настоящему моменту уже было прочитано и перечитано толковым полицейским офицером с определенным – как подумалось детективу – наслаждением. Калагэну предстояло на следующий день изложить уже готовую историю Валпертону – историю, в которой все бы сходилось. Он должен был это сделать. Отправив это письмо, он тем самым сжигал мосты, потому что, вполне вероятно, что до Валпертона уже дошла новость о смерти Блейза. Имея перед собой письмо Калагэна, Валпертон ничего неопределенного сделать не сможет. Ему придется выждать. Перед тем, как предпринять какой-либо определенный шаг, Валпертон должен услышать все, что Калагэн собирается ему сказать. Если бы не письмо, тогда, по всей вероятности, в этот момент Валпертон находился бы на пути в Девоншир, и по прибытии мог бы по счастливой случайности или ловкости – раскрыть много того, что Калагэн хотел бы оставить нераскрытым.
В трубке послышался голос Ланселота Вендейна.
– Кто говорит?
Голос его звучал очень невесело, даже несчастно.
Калагэн ответил:
– Это Калагэн. Как ты там? Ты чувствуешь себя нормально, Ланселот? Как ты думаешь, можешь ли ты не спасовать перед жизнью? Или ты думаешь, что жизнь слишком тяжелая для тебя штука, и ты не можешь ее принять?
– Послушайте… – начал Ланселот.
Калагэн не дал ему продолжить.
– Однажды я сказал, что ты сукин сын, Ланселот, – сказал он почти ласково. – Я был неправ. Такое определение было бы слишком большим комплиментом для тебя: ты хуже, чем сукин сын. Может, я придумаю нужное слово и скажу тебе, когда мы встретимся в одиннадцать тридцать в Гранд Отеле.
– Меня здесь не будет в 11.30, так что не трудись идти сюда. Если бы я был здесь, то не стал встречаться с тобой. Ты очень высокого мнения о себе, Калагэн, не так ли? Пошел ты к черту.
– Хорошо, – согласился Калагэн. – Пусть я пойду к черту. Но даже это не поможет тебе. Я тебе скажу такое, мерзкий ублюдок, что ты будешь вынужден слушать меня, и тебе понравится, что я скажу!
В голосе Калагэна послышался металл. Он говорил очень тихо, но слова производили особый эффект: как будто через телефонную трубку ударяли по барабанным перепонкам Ланселота.
– Я приду в одиннадцать тридцать – жестко приказал Калагэн. – Ты будешь в своем номере и приготовишь к моему приходу бутылку виски и сифон с содовой. Если тебя там не окажется, я пойду и найду тебя. Когда я тебя найду, я вытрясу из тебя душу, а когда ты выйдешь из больницы, я сделаю так, чтоб тебя арестовали и бросили в тюрьму, как последнего жулика, которого поймали с поличным. Понятно?
– Да неужели… – презрительно хмыкнул Ланселот. – И могу я поинтересоваться, по какому обвинению?