Тайное желание
Шрифт:
— Ты ненавидишь меня?
— Я старался, Карли, — помолчав, ответил он. — Ты даже не представляешь, как сильно я старался тебя возненавидеть.
— Мое имя Кэрол, — машинально поправила она. — Меня все теперь так называют.
— Все, кроме меня. Для меня ты навсегда останешься Карли… упрямой, несносной, честолюбивой Карли.
— А ты всегда будешь упрямым, несносным, честолюбивым Алексом. Мы вернулись туда, откуда начали.
Алекс улыбнулся:
— В таком случае…
Не успела она опомниться, как его жаркий, требовательный
Первым отстранился Алекс. Отступил. Его горячее дыхание клубилось клочьями тумана между ними, в лунном свете мерцали его глаза. Кэрол не могла понять их выражения, но видела, как каменеет его лицо.
— Черт побери, — наконец сказал он. — Ты до сих пор целуешься, как никто другой.
— Как и ты.
— Езжай домой, Карли.
Она не отвела взгляд:
— Это последнее, что мне сейчас нужно.
— Куда мы едем? Что ты еще придумал? — спросила Лиз, когда после слишком большого количества пряной картошки с сыром, залитой непомерным количеством кофе, Джон усадил ее в очередное такси.
Давно она не испытывала столь сильного возбуждения и нетерпения, а о здравом смысле и вспоминать не хотела. И, разумеется, скорое возвращение домой не входило в ее планы. Она вообще не представляла, как смогла бы заснуть в эту удивительную ночь. Ей хотелось осваивать все новые и новые территории и говорить, говорить, говорить. Теперь, когда она рассказала Джону о своих родителях, ей больше нечего было скрывать, не надо было следить за каждым своим словом, и впервые за долгое время она чувствовала себя абсолютно свободной.
— Помнишь, я сказал, что хочу в свой день рождения проплыть под мостом Золотые Ворота?
— Помню.
Джон постучал по циферблату своих наручных часов:
— Уже за полночь. Теперь не твой день рождения, а мой.
— Наверное, в темноте нельзя плыть, надо подождать рассвета, — заметила Лиз.
— А мы займемся пока подготовкой.
— Мы? — переспросила Лиз. — Но это же твое желание, не мое.
— Я помог тебе отпраздновать твой день рождения. Не хочешь воздать добром за добро?
— Я не умею управлять яхтой.
Джон улыбнулся:
— И я не умею. Это будет новый опыт, еще одна возможность сделать то, что мы обычно не делаем. Неужели твоей решимости хватило только на один вечер?
— Но это же не мое решение. — Лиз расплылась в ответной улыбке.
Джон был так красив и так обаятелен, что не улыбаться ему было выше ее сил. Если она забудет о самоконтроле, то очень скоро ни в чем не сможет ему отказать. А собственно, зачем отказывать? Пока еще он не предложил ничего плохого.
— Лиз, ты
— Нет, я выходная.
— Тогда тебе незачем ехать домой.
— Если забыть, что уже поздно и большинство людей в это время ночи сладко спит.
— Мы не большинство людей, Лиз… во всяком случае, не сегодня ночью.
— Импульсивные поступки — не мой стиль. Обычно, прежде чем что-то сделать, я хорошенько все обдумываю.
— Лиз, ты не твой отец.
— Почему ты это сказал? — удивилась она.
— Думаю, ты боишься необдуманных поступков, потому что безрассудство напоминает тебе о нем, — объяснил Джон.
— Он был безрассудным человеком, — согласилась Лиз. — Думал только о себе и причинил вред многим людям.
— А ты думаешь обо всех, кроме себя. Прекрасное качество, но иногда не зазорно проявить немного эгоизма. Имеешь право.
— Ты здорово разбираешься в людях. — Лиз помолчала, чуть склонив голову. — Откуда мне знать, а вдруг ты используешь меня, манипулируешь мной?
— Ничего подобного, но можешь уехать в любой момент, если захочешь.
— В том-то и дело. Ты так себя ведешь, что мне совсем не хочется с тобой расставаться, — искренне призналась Лиз. — Расскажи мне еще что-нибудь о себе. Расскажи мне о девушке, которая разбила тебе сердце.
— Откуда ты знаешь про девушку?
— Ты сам обрисовал мне ее, когда мы познакомились на крыше… из тех, что предпочитают мартини. Что с ней случилось?
Джон вздохнул:
— Выбрала другого.
— Почему? Что ее в тебе не устраивало?
Он ухмыльнулся:
— У нее был длиннющий список претензий ко мне.
— Приведи какой-нибудь пример.
Джон ответил не сразу:
— Работая, я забывал обо всем на свете. Часами сидел за компьютером, не замечая ее. Ей не хватало моего внимания.
— Ты мог это изменить.
— Мог, конечно, но, как я сказал, список был очень длинным. А главное, Лиз, я не хочу ее возвращать. Я увидел ее в истинном свете, и увиденное мне не понравилось. Опять же из-за меня она оказалась в неприятной ситуации.
— В какой именно?
Джон не хотел развивать эту тему и уклонился от ответа:
— Ну, теперь уже неважно. Все кончено. Давай поговорим о парусном спорте.
Лиз взяла его за руку, слегка сжала.
— Хорошо. Я позволю тебе сменить тему, но считаю своим долгом сказать, что не стоит о ней жалеть.
— Ты ее даже не знаешь, — улыбнулся Джон.
— Верно, но я потихоньку узнаю тебя. Ты очень проницательный, поэтому я думаю, что твое мнение о ней очень точное. Ты уже неплохо разобрался во мне.
— Благодаря писательскому ремеслу. Я привык выискивать мотивы поступков своих вымышленных героев, обосновывать их. Почему мои персонажи действуют так или иначе? Что руководит ими?
— Я знаю, что руководит тобой… жажда новизны ощущений. Ты ищешь смены настроений, перемен, новых приключений. Ты не хочешь изо дня в день делать одно и то же.