Тайны черноморских линкоров
Шрифт:
У немцев вообще была идея-фикс – подавить Ленинград не столько авиацией, сколько обстрелом из крепостных орудий. Они даже притащили из-под Севастополя поврежденную гигантскую пушку «Дора» и пытались установить на позицию. Однако из этого, как и из затеи с «алексеевскими» орудиями, ничего не получилось.
Советская бомбардировочная авиация держала в напряжении немецкие войска, да и Маннергейм, герой русско-японской войны, не очень-то разделял стремление своих союзников к обстрелу Санкт-Петербурга (он всегда его так называл), особенно из сверхтяжелых орудий, города, где он провел молодость, где окончил Николаевское кавалерийское
– Русские никогда не простят, если с финской территории будет разрушен Санкт-Петербург, – сказал он как-то своему близкому окружению. – Тем более из русских орудий. Нам с ними все равно придется соседствовать.
– Вы в этом уверены? – спросило окружение.
– Без всяких условий! – твердо ответил семидесятипятилетний финский маршал, похожий на старого и мудрого филина. – Вы разве не видите, какие серьезные выводы они сделали после войны с нами?
В 1944 году Финляндия вышла из войны. Пушки линкора «Генерал Алексеев» так ни разу и не выстрелили по Ленинграду и вообще не стреляли больше никогда. После того, как финны вернули их советской стороне, они нашли последний приют на музейном полигоне у самого берега Балтики, где находятся и сейчас.
Цусимская трагедия, в которой Россия потеряла половину своих броненосцев, заставила более трезвыми глазами посмотреть на будущность отечественного флота. Николай II, чувствуя вину, распорядился весь доход от винной и табачной монополии направить на строительство новых линейных кораблей и броненосцев, выделив на каждый до 30 миллионов рублей золотом. На стапелях и оружейных заводах закипело дело. Может быть потому, что новый флот создавался на «порочные» деньги, судьба его оказалась трагичной, особенно линкоров императорской серии.
Их, под хоругви и молебствие, заложили на Николаевских верфях в октябре 1911 года, когда оправившись от русско-японской войны и беспорядков 1905 года, Россия стремительно снова входила в число сильнейших военно-морских держав.
Григорович, министр морского флота, один из тех, кто повлиял на решение царя, писал из Николаева жене: «Вчера я заложил постройку трех линейных кораблей – «Екатерины II», «Императрицы Марии» и «Императора Александра III». На церемонии присутствовали представители иностранных государств. Германский консул, каналья, все время улыбался. Наверное, думал, что из нашей затеи ничего не получится. Еще как получится!»
Среди золотопогонной свиты, которая сопровождала Григоровича на торжествах, выделялся высокий чернобородый щегольского вида адмирал с пронзительными насмешливыми глазами. Это был знаменитый кораблестроитель и теоретик живучести корабля Алексей Николаевич Крылов, будущий советский академик. Он как раз присутствовал при закладке «императорской серии», как один из авторов конструкции (позже один из этих линкоров, как вы помните, ему придется в Бизерте принимать у французов). Три супергиганта строились одновременно, причем с невиданной скоростью, такой, что германский консул вскоре сменил безмятежное выражение лица на озабоченное.
И было отчего! Корабли ожидались очень грозные. Предназначенные для Черноморского флота, они, в сущности, полностью меняли ситуацию на театре военных действий, тем более, в самое ближайшее время ожидалась закладка четвертого – «Император Николай I» (впоследствии он был порезан прямо на стапелях). Консул телеграфировал: «…Русские
Головной сошла «Императрица Мария». На артиллерийских испытаниях все цели были поражены с первого залпа. Германская агентура шифрованно докладывала, что с появлением на Черном море этого корабля стратегическая обстановка резко изменится в пользу России. Одна радость – русские слишком спешат, много недоделок. «Мария» наскоро провела швартовые и ходовые испытания. Уже шла война, и линкор в море выходил в сопровождении кораблей охранения. На трассах хищно рыскали германские подлодки и крейсера.
Наконец в конце июня «Мария» взяла курс на базу приписки в Севастополь. Буксиры осторожно вывели ее на слияние рек Южный Буг и Ингул, но тут произошло пренеприятное – многотонная громадина угодила на длинную отмель. Уже потом происшествие расценили как роковое предупреждение свыше. Старые «мореманы» трясли прокуренными бородами: «Ох, не к добру это! Не к добру, чтоб на первом плавании да такое! Освятить надо бы заново!»
Да недосуг! Под отчаянную ругань, рупорные крики, звон лопающихся буксирных тросов, мечущиеся лучи прожекторов, всю ночь стягивали исполина на глубоководье. Наконец, 30 июня 1915 года, под орудийный салют и крики «ура» новый флагман входит в Севастопольскую бухту. Эскадра парадно выстроена. Вдоль бортов белоснежная форма «раз» оттеняет грозную корабельную сталь. Приветственные ревуны и колокольный звон Морского собора, где покоятся великие русские флотоводцы, сотрясают горячий летний воздух.
Казалось, нет такой силы, которая может противостоять могучему линейному кораблю, вобравшему в себя новейшие достижения мирового судостроения. «Мария» ответила на приветствие холостым залпом кормовых орудий. Севастопольские откосы, усыпанные горожанами, восторженно взревели, в небо взмыли сотни картузов и голубей. «Императрица Мария» первой из императорской серии вступила в состав Черноморского флота. Через год с небольшим первой и погибла…
Это произошло в самом центре главной севастопольской бухты, прямо против парадной лестницы Графской пристани, рядом с Морским госпиталем. Недоделки и боевая обстановка заставили срочно ремонтироваться.
Беда произошла 7 октября 1916 года в чуть брезжущих утренних сумерках. Команда толком еще не проснулась, половина нижних чинов сидела по гальюнам, а тут в носовой башне вспыхнул сильный пожар. Дежурные расчеты стали раскатывать шланги, и вдруг линкор потряс сильнейший взрыв. Ухнуло в носовой крюйт-камере, где хранились двенадцатидюймовые заряды.
Громыхнуло так, что столб пламени увидели в Донузлаве. Обломки палубы, трубы, мачты, рулевая рубка поднялись на три сотни метров. Только убитых сразу оказалось более двухсот человек. Потом последовало еще два взрыва, и вскоре «Мария», приняв в пробоины сотни тонн забортной воды, повалилась набок и с вулканическим гулом ушла на дно в трех десятках метров от берега. Еще шли первые спасательные работы, а в Севастополь уже приехала комиссия во главе с тем же адмиралом Крыловым. Стали разбираться и хотя безобразий выявили, как всегда, массу, техническую халатность и недосмотр отмели сразу.