Тайны дома Романовых
Шрифт:
Подводя итоги началу кампании, Николай писал Константину: «Все, что касается этой кампании, представляется мне неясным, и я решительно не могу высказать что-либо определенное относительно моего будущего…»
Через год армия наконец добилась крупного успеха: 25 июня была взята крепость Силистрия. После ее сдачи Витгенштейн был заменен Дибичем, и Дунайская армия быстро пошла через Балканы к Адрианополю, лежавшему в трех переходах от Константинополя. Крепость Адрианополь сдалась без боя, и 2 сентября в ней был подписан мирный договор, по которому к России переходили все Кавказское побережье и устье Дуная. Подтверждалась независимость Молдавии и Валахии, предоставлялась автономия Греции и Сербии, обеспечивалась свобода
Дибич и Паскевич стали фельдмаршалами. Поздравляя Паскевича, Николай написал ему:
«Кончив одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных».
Тем самым Кавказские войны, начавшиеся еще в 20-х годах XVIII столетия, вступили в свой наиболее жестокий заключительный этап, продолжавшийся еще 35 лет – до 1864 года.
В следующем, 1830 году, в середине лета, внимание Николая было привлечено к событиям, произошедшим во Франции: 17 июля в Париже началось вооруженное восстание, а через два дня восставшие взяли Тюильрийский дворец и все правительственные здания. Королевские войска частью перешли на сторону народа, частью – бежали из Парижа. 2 августа французский король Карл X отрекся от престола и бежал в Англию. Через два дня на престоле оказался новый король – Луи-Филипп Орлеанский, признанный большинством французов, но не признанный Николаем, считавшим Луи-Филиппа «коварным и вероломным», а кроме того, занявшим трон в обход законного претендента – герцога Генриха Бордосского. Более всего возмутило Николая, что белый флаг Бурбонов тут же был сменен на трехцветный республиканский, и он немедленно приказал не допускать корабли с этими флагами в русские гавани, а если они будут пытаться войти на рейд, открывать по ним огонь. Вслед за тем император собрался порвать с Францией дипломатические отношения и отозвать из Парижа российского посла, а французского – выслать из Петербурга, но, поостыв и побеседовав с французским послом бароном Полем Бургоэном, отменил приказ о стрельбе по кораблям под трехцветным флагом и воздержался от разрыва дипломатических отношений.
И все же ход событий волновал Николая, и у него появилась мысль о создании антифранцузской коалиции. Чтобы узнать настроения австрийского императора и прусского короля, он послал графа А. Ф. Орлова в Вену, а фельдмаршала Дибича – в Берлин. Однако они еще не доехали до мест назначения, как и Австрия, и Пруссия официально признали Луи-Филиппа. Вслед за тем признала его и Англия. Николаю оставалось только последовать их примеру, что он и сделал.
Между тем осенью 1830 года в Россию пришла эпидемия холеры. Царь сам возглавил борьбу с нею, но дела на Западе отвлекли его от этого. В начале октября он получил известие, что в Нидерландских владениях, где королевой была его сестра Анна Павловна, началась революция. Кроме сообщения, гонец передал Николаю и письмо короля Нидерландов с просьбой о вооруженной помощи против мятежников бельгийцев, восставших против него в Брюсселе. И Николай тут же послал приказы о приведении армии в боевую готовность.
Вскоре Николай стал получать тревожные известия и из Польши.
Уединенная жизнь, которую вел Великий князь Константин в своем загородном дворце Бельведер, полный отрыв его от варшавского общества привели к тому, что восстание 1830 года, начавшееся 17 ноября, застало Великого князя врасплох. В этот же день повстанцы должны были убить Константина. В шесть часов вечера, когда уже начало темнеть, двадцать заговорщиков, вооруженных ружьями со штыками, собрались в Лазенках, у Бельведера, а в семь часов направились ко дворцу и, отбросив двух сторожей-инвалидов, ворвались в вестибюль дворца.
Константин, по обыкновению, после обеда спал. Услышав шум и крики: «Смерть тирану!», он выглянул из спальни и тут же увидал мятежников, преследовавших оказавшегося во дворце начальника варшавской полиции Любовицкого. Любовицкий бежал навстречу Константину и кричал: «Спасайтесь, Ваше Высочество!» Константин увидел, как несколько убийц ударили Любовицкого штыками, как тот замертво рухнул, и Великий князь в последнее мгновение сумел ускользнуть за дверь, а его камердинер тут же быстро закрыл ее на две прочные задвижки.
Камердинер через соседнюю комнату провел Константина на чердак и спрятал его там. В это время приехавший вместе с Любовицким генерал Жандр выскользнул во двор и стал звать на помощь слуг и солдат.
Заговорщики, не разглядев в темноте, кто собирает защитников, решили, что это Константин, и, набросившись на Жандра, закололи штыками и его.
Между тем слуги и солдаты начали выбегать во двор, чтобы организовать отпор мятежникам, и те поспешно покинули двор и укрылись в ближайшей роще.
Их не преследовали, ибо более всего были обеспокоены судьбой Великого князя и его жены.
Первой отыскали княгиню Ловичскую и предложили ей немедленно покинуть дворец, но она наотрез отказалась уезжать одна, и только когда объявился Константин, они вместе оставили Бельведер. Они направились на мызу Вержба, куда уже собирались русские войска, чтобы дать отпор повстанцам, но Константин, увидев, что численный перевес на стороне мятежников, не стал вступать в сражение с ними, а приказал отступать к русским границам.
Через месяц, 23 декабря, войска пришли в Белосток, где уже сосредоточилась армия Дибича, посланная на подавление восстания.
К этому времени и Константин, и Жаннетта заболели. Особенно сильно болела Жаннетта. Из-за сильных переживаний в Бельведере 17 ноября она слегла, и у нее стали развиваться все признаки скоротечной чахотки. Константин увез жену в Витебск, и вскоре туда приехали из Петербурга лучшие придворные врачи.
Во время болезни жены Константин неотлучно находился при ней. А в это время в Варшаве было создано Национальное правительство во главе с князем Адамом Чарторижским, тем самым, что был ближайшим другом императора Александра и в молодости вместе с ним мечтал о свободе Польши и создании республики. Под давлением повстанцев Сейм объявил Николая низложенным, и тогда армия Дибича вошла в Польшу. Война шла с переменным успехом, пока наконец 26 мая 1831 года под Остроленкой повстанцы не были разбиты. А через три дня после этого умер Дибич. Он прошел огонь наполеоновских войн, войну с турками и поляками, а сразила его холера, добравшаяся и до Польши.
Эпидемия была здесь почти повсеместной, холера свирепствовала и на землях Белоруссии, где в Витебске все еще жили Константин Павлович и княгиня Лович. Через три недели после смерти Дибича 15 июня умер от холеры и Константин Павлович. 16 июня тело Великого князя было забальзамировано и положено в гроб. Прощаясь с мужем, Жаннетта обрезала свои прекрасные длинные косы и положила их под голову покойного.
17 августа тело Константина было погребено в Петропавловском соборе, причем возле гроба была одна лишь Жаннетта, так как из-за боязни заражения холерой на похоронах не было ни одного члена императорской фамилии и ни одного сановника.
После похорон Жаннетта уехала в Гатчину. Она постилась и молилась, проводила дни и ночи в одиночестве, часто плакала и болела все сильнее и сильнее.
А в это время новый главнокомандующий – фельдмаршал Паскевич – штурмом взял пригород Варшавы Волю, после чего столица Польши 8 сентября капитулировала. Конституция 1815 года была ликвидирована, а участники восстания подверглись жестоким репрессиям. Паскевич снова был осыпан наградами и получил наивысший титул империи – Светлейшего князя, с добавлением – «Варшавский».