Тайны древних цивилизаций. Том 1
Шрифт:
В Китае Новому году предшествовал особый период праздников, суть которых состояла в возобновлении связи с умершими предками. В эти дни совершались жертвоприношения «предкам и Небу»; считалось, что это время очищения от «дурных поветрий старого года». Тогда же приобретались так называемые «новогодние предметы».
Официальным же началом новогоднего периода считались 20-е числа 12-го лунного месяца. В эти дни происходила церемония проводов бога очага ко двору Небесного правителя, перед которым он представал с докладом о поведении вверенных ему семей. Оставшиеся «без присмотра» люди пускались в бурные увеселения. Однако это время считалось и опасным, поскольку, лишившись своего небесного покровителя, человек оставался открытым перед силами зла и
В саму новогоднюю ночь совершались поклонения предкам и всем богам и происходила встреча бога очага. Поскольку этот важный момент связывался со всеми последующими событиями года, считалось необходимым «оберегать год», то есть бодрствовать в новогоднюю ночь и соблюдать все предписания.
Заключительным праздником в цикле новогодних торжеств был праздник Первой ночи, который продолжался, как это ни странно, несколько дней, с середины первого лунного месяца. С этим праздником связан знаменитый обычай зажигать по ночам множество разноцветных фонарей: их колеблющиеся огоньки напоминали о единстве всего сущего, видимого и невидимого, живого и мертвого и о вечности жизни. В это время Китай погружался в массовую феерию, шумные гулянья и карнавалы с театральными представлениями, шествиями драконов и «танцами львов». Эта традиция жива и по сей день, несмотря на то что в китайском календаре произошли очередные изменения.
В 1911 году в Китае было введено европейское летосчисление. Теперь здесь, как и в большинстве стран мира, новый год официально наступает 1 января, а традиционный Новый год по лунному календарю получил название Праздника весны (Чуньцзе). И все же именно с этим старинным праздником связаны все новогодние обычаи и традиции современных китайцев, и он по-прежнему остается для них Большим Новым годом.
Новый год в Японии
В Японии, которая перешла на европейское летосчисление еще в конце прошлого века, в эпоху Мэйдзи, все обстоит иначе. Лунный календарь, когда-то заимствованный из Китая, постепенно утратил свое значение, а вот традиции, связанные с празднованием лунного Нового года, уцелели и каким-то чудесным образом перенеслись на 1 января. Как и в древности, японцы почтительно называют этот праздник Осёгацу, что означает «первый месяц» или, в буквальном переводе, «истинный месяц».
Как и прежде, задолго до Нового года в Японии начинается праздничная суета, связанная с покупками новогодних товаров (в старину наибольшей популярностью пользовались декоративные бамбуковые грабли, которыми в новом году предполагалось с усердием загребать счастье и здоровье). Сделав необходимые покупки, японцы тщательно украшают свои дома веточками сосны, которые выставляются у входа и у ворот, как символ долголетия.
В нашем веке в Японии по-новому проявилась старая традиция посылать новогодние открытки родственникам, друзьям, знакомым и сослуживцам. В середине декабря всю страну охватывает настоящая почтовая лихорадка. Причем японцы так серьезно относятся к этой обязанности, что, отправляя поздравление, тщательно рассчитывают время: оно должно прийти ровно 1 января, ни днем раньше или позже.
Вечером, в последний день старого года, вся семья обычно собиралась за трапезой. 108 ударов колокола возвещали о наступлении нового года. Считалось, что с последним ударом уходило в прошлое все лишнее, старое, отжившее и вступали в свои права начинания, которые должны принести новое счастье. Существовало поверье, что это счастье придет наверняка, если в первый день нового года встретить восход солнца. Раньше восход легко было увидеть из собственного сада. Однако и в те времена многие выходили к морю или в горы и ждали, пока пробьется первый луч солнца, чтобы совершить
Торжества длились почти целый месяц, и каждый день имел свое значение и свое название. Первый день нового года назывался гандзицу – «день начала», что также можно перевести как «если сбился с дороги, то лучше начать сначала». Второй день именовался котохадзимэ (кото – «вещь», хадзимэ – «начало») – это можно перевести как «впервые сделанное». Это могло относиться ко всему, что делалось в этот день: к новой песне, танцу или хайку. Если что-то было сделано хорошо, то и весь год сулил удачные дела. А в ночь на второй день первого месяца важно было увидеть во сне «хорошие вещи» (такими считались, например, гора Фудзи и сокол). Для этого под подушку клали бумажные изображения со сти-хом-заклинанием: «Как приятен звук лодки, качающейся на волнах, когда вы проснулись после глубокого сна». Но самым добрым знаком считалось увидеть во сне Семь богов счастья, плывущих в лодке.
Инь и ян. Хаос и порядок
Алексей Маслов, профессор, зав. кафедрой всеобщей истории РУДН
Концепция инь и ян – двух противоположных и взаимодополняющих начал – пронизывает все в китайской культурной традиции, от системы управления государством и отношений между людьми до правил питания и саморегуляции. Она же распространяется и на весьма сложную схему взаимоотношений Символ инь-ян между человеком и духовным миром. Изображение символа инь-ян (на самом деле он не древний и возник достаточно поздно) как темного и светлого полукругов стало едва ли не визитной карточкой всей восточноазиатской культуры, и его можно обнаружить на обложках западных книг по диетологии, здоровому образу жизни, философии и религии Китая.
Символ инь-ян
Инь-ян стали настолько тесно ассоциироваться с «китайской тематикой», что воспринимаются как изначально присущие ей начала. Концепция инь и ян как нельзя более точно передает восприятие китайцами и внешнего мира, и мира внутри себя. Однако не стоит понимать это примитивно и упрощенно.
Прежде всего, нам придется развеять устоявшийся миф о сущности инь и ян: в китайской культуре они никогда не были «закреплены» за некими парами противоположностей, как принято считать в популярных сочинениях. Это значит, что инь-ян отнюдь не равнялись темному-светло-му, мужскому-женскому, солнцу-луне и т. д., причем эта ошибка уже неоднократно критиковалась специалистами. Тем не менее, такую примитивную трактовку можно встретить и в современной китайской литературе, и на уровне обиходных представлений китайцев. Так что истинная суть инь-ян – столь, казалось бы, многократно изложенная – осталась сокрытой. Нам же представляется, что само понимание «сокровенного» в китайской культуре невозможно без правильного осознания этого принципа.
Принцип инь и ян живет на уровне восприятия духовного мира, взаимоотношений человека и общества, китайца и «варвара»-иностранца. Даже в политике Китай – одна из немногих стран, которая по всем договорам неизменно требует «дуйдэн» – паритета взаимоотношений, мер и шагов.
Концепция инь-ян означала наличие перворазделения вообще, которое знаменует собой собственно порождение всего материального и духовного мира. Несложно понять, что создание культуры для Китая это, прежде всего, упорядочивание сущностей, прекращение действия хаоса.
Восприятие мира китайцами всегда ситуативно и никогда не постоянно, т. е. мир постоянно трансформируется, поэтому ничто не существует воистину и до конца, ничто не является истинным по своей природе и изначально. Собственно, мотив истинности, которая может быть дана только как постоянная трансформация, и есть основа мистического представления инь-ян.
Сама ситуативность восприятия жизни порождает мысль о постоянном переходе противоположностей друг в друга, а потому инь-ян не равняются биному женское-мужское, а пары мужское-женское, пустое-наполненное являются лишь следствием такого бинарного типа мышления.