Тайны древних цивилизаций. Том 1
Шрифт:
Инь – это очевидный первозданный хаос, это обращение человека к самому истоку (точнее, до-истоку) собственного возникновения. Хаос в даосской мысли, равно как и во всех мистических школах, носит позитивно-креативный характер, поскольку символизирует нерасчлененность и единство мира. Он – знак не столько рождения мира, сколько потенциально заложенной в нем возможности рождения чего угодно без четкого определения его сути. Это возможность всего и потенция ко всему в ее абсолютной аморфности и неопределенности. Его метафорой выступают понятия «изначальный ком», «гулкая пустота пещеры», «беспредельное» (у-цзи), «прежденебесное» (сянь
Вся имперская культура – воплощенное ян – противостоит символике «изначального кома». Она призвана разделять и «раздавать имена», и непреодолимая тяга китайских древних мудрецов и современных политиков к упорядочиванию и созданию четких ценностных иерархий есть не более чем попытка воплотить принцип превалирования ян над инь. Одновременно это и принцип светской культуры – здесь ян главенствует над инь, в то время как в мистической парадигме инь является единственно возможным исходом противостояния и взаимодополнения инь и ян.
Мистические же культы, воплотившиеся в даосизме и в некоторых народных ритуалах, наоборот, отдавали приоритет инь, учитывая, что и само Дао выступает как инь, – оно податливо, невидимо, его аллегория – податливая вода, что не имеет формы, лощина, женское лоно. Таким образом, мистические учения отнюдь не ставили знака равенства между инь и ян, но, очевидно, своими концепциями «сокровенно-потаенного», «изумительно-запрятанного» стремились обратить человека к началу инь. Здесь как раз культивировался приоритет хаоса как изначального, нерасчлененного состояния над порядком как чем-то застывшим, ригидным, приближающимся к смерти. Приход к предрожденной нерасчленности проявляется, в частности, в мифе о нерожденном младенце. Так, Лао-цзы сравнивает себя с младенцем, «который еще не научился улыбаться», который «не проявляет признаков жизни». Примечательно, что это – один из редчайших пассажей, где Лао-цзы в трактате «Дао дэ цзин» говорит от первого лица, здесь слышна речь посвященного проповедника и наставника.
Расхожий тезис о мистическом «переходе инь в ян» (инь ян цзяо) имел в китайском фольклоре вполне реальное, хотя и весьма необычное преломление. Он, прежде всего, затрагивал возможность трансформации самого человека, точнее, самой характерной его черты – смены пола. В китайских магических историях нередко обсуждаются моменты перехода женщины в мужчину и наоборот. Смена пола могла выполняться различными магическими методами, например, приемом чудесных пилюль или при помощи даосов или бродячих магов.
Более того, в китайской традиции такие чудесные трансформации имели и дидактический подтекст: здесь даже волшебство использовалось с прагматической целью служения предкам. Девушка долгое время сожалела, что не родилась юношей, ибо лишь юноша может в полной мере совершать все ритуальные обряды по усопшим предкам и, прежде всего, по отцу. Мучимая тем, что не способна в полной мере воплотить идеал сыновней почтительности (сяо), однажды ночью во сне она увидела духа, который вскрыл ей живот и что-то вложил в него. Когда она пробудилась ото сна, оказалось, что она превратилась в мужчину. В общем, в подобных историях вполне мог бы черпать свое вдохновение 3. Фрейд, однако вообще мотив перевоплощения, смены пола имеет здесь не только психологический, но и религиозно-шаманистский аспект. Безусловно,
Таким образом, композиция инь-ян оказалась универсальной схемой чередования событий, чаще всего воспринимаемой как абсолютный порядок и абсолютный хаос, причем именно хаос и начало инь оказывались атрибутами мистической культуры Китая. Все истинное, связанное с инь, становилось поэтому запрятанным и сокрытым и представлялось в этом мире через символы, числовую и цветовую магию. И, как следствие, пришло осознание существования некоей магической схемы бытия, равной абсолютному небытию, которую и надо вычислить.
«Перемены – это неизменное»
Елена Косолобова
«И, уж если откровенно, всех пугают перемены…»
– Скажите, а как вы относитесь к переменам?
– Не знаю, что и сказать. Если все плохо, то хочется, чтобы все поскорее изменилось, ну а если наоборот…
«Все течет, все меняется», «в одну реку нельзя войти дважды» – эти слова мы помним с младенческого возраста. Но иногда попадаешь в ситуацию, когда ты «не на волне», когда происходящие события буквально выбивают из колеи. И что делать в таком положении? Как быть, если нужно на что-то решиться, и ты знаешь, что любое твое решение повлечет за собой цепь последствий?
В Китае в таком случае было принято спрашивать ответа у «И цзин», «Канона перемен». К этой древней книге все относятся по-разному. Одни считают ее шарлатанством, другие – философским учением, моделью космогонии, гадательной системой… Наверное, проблема в том, что мы не умеем правильно пользоваться этой системой. Вот представьте, вы гадаете, и вам выпадает такой текст: «Быть может, будешь пожалован парадным поясом, но до конца утреннего приема тебе трижды порвут его».И как прикажете это понимать?
Если задуматься, «И цзин» – не гадательная книга, а,
скорее, учебник стратегии и тактики, который не просто дает рецепт на каждую ситуацию (на самом деле, он не дает никаких рецептов), а учит тому, как может развиваться та или иная ситуация. Он рассказывает о законах изменений. В китайской философии на понятии изменения основано очень многое. Изменение – это жизнь, без него немыслимо существование всего живого. Представьте себе, что перестали бы сменять друг друга день и ночь или времена года, что деревья перекратили бы расти, а люди – взрослеть и меняться. Китайский философ Лао-цзы говорил: « Когда светит солнце, я грустен, потому что потом пойдет дождь. А когда идет дождь, я радуюсь, потому что потом выйдет солнце».
«И цзин» рассказывает о происхождении изменений. А возникли они раньше, чем появился человек. Основой всего существующего является Абсолют, Тайцзи(Великий Предел). В тот момент, когда он впервые разделяет себя на два великих принципа, два полюса: Инь (прерванная черта) и Ян (сплошная черта), впервые появляются противоположности (а с ними и изменения) и начинают «сражаться» друг с другом, «вызывают» друг друга. И все последующие космические силы, и все существа, родившиеся из этих двух, несут в себе частицу Инь и Ян. Так рождаются 64 гексаграммы «И цзин».