Тайны финской войны
Шрифт:
За стратегически бесполезный плацдарм советское командование расплатилось кровью солдат: только части 49–й дивизии, по явно заниженным данным ее штаба, в боях с 3 по 11 декабря потеряли 573 человека убитыми, 2324 ранеными и более 100 пропавшими без вести.
Пока 19–й стрелковый полк вел упорные бои на тай- паленском плацдарме, остальные части 142–й стрелковой дивизии готовились к броску через озеро Суванто — ярви в самом узком его месте — так называемом Кивиниемском горле. Командование дивизии хотело тщательно подготовить форсирование озера справа от протоки, соединявшей две части Суванто- ярви. Однако недостаток артиллерии (дивизия не была усилена артиллерийскими частями из РГК) и, что еще важнее, времени, необходимого для разведки укреплений противника, не позволил успешно провести операцию. 6 декабря после артиллерийской подготовки части дивизии двинулись на штурм укреплений на левом берегу. Однако
Передовые подразделения, форсировавшие горловину, оказались в труднейшем положении: боеприпасы заканчивались, финны вели уничтожающий пулеметно — минометный огонь, помощи ждать было неоткуда, надвигалась ночь. Поэтому оставшиеся в живых под огнем противника переправились обратно на немногих уцелевших лодках.
8 и 9 декабря по приказу, отданному еще вечером 6 декабря командующим 7–й армией В. Ф. Яковлевым, 142–я дивизия готовилась к повторной попытке форсирования озера. Однако 10 декабря командовавший правофланговой группой войск армии комкор В. Д. Грен- даль отменил эту операцию как абсолютно бессмысленную. Вместо этого полки и батальоны 142–й совершили перегруппировку и заняли весь южный (правый) берег Суванто — ярви. В результате фронт дивизии увеличился до 52 км. Правда, вскоре район у Кивиниеми заняла 4–я стрелковая дивизия, но 142–й взамен добавили новый участок, и 30 декабря ее линия фронта составляла 48 км. Это не позволяло надежно прикрывать берег Суванто — ярви. Здесь в советский тыл свободно проникали финские разведывательные и диверсионные группы. Они внезапно нападали на обозы и колонны, скапливавшиеся в заторах на немногочисленных дорогах. В результате частям 142–й дивизии 14 декабря пришлось проводить настоящую операцию по очистке тыла от диверсантов в районе Уосуккюля.
Не имели успеха попытки наступать и по другую сторону Кивиниемского горла. Вечером 5 декабря пришел приказ о переброске 90–й стрелковой дивизии в район Кивиниеми для проведения операции по форсированию реки Вуоксен — Вирта. К 11 часам 7 декабря стрелковые части дивизии вышли на правый берег реки, но ее артиллерия находилась еще на марше вместе с саперным батальоном. Штаб дивизии не успел провести ни войсковой, ни инженерной разведки берегов. Тем не менее В. Ф. Яковлев отдал приказ о начале форсирования реки, по сути, прямо с марша, безо всякой подготовки. В журнале боевых действий дивизии читаем: «Попытки возражений о возможности переправы в таких условиях успеха не имели, и переправа была начата с подходом головы 5–го понтонного батальона. Командование дивизии имело только возможность произвести рекогносцировку и отдать предварительные распоряжения, сосредоточить части в районе переправы и провести некоторые неотложные мероприятия».
Переправа была начата с приходом первых трех понтонов около половины пятого вечера, в полной темноте, и продолжалась до утра. Часть понтонов с личным составом 173–го стрелкового полка была подхвачена на середине реки сильным течением и отнесена
к разрушенному железнодорожному мосту. Другие были повреждены противником и затонули, поэтому противоположного берега достигли только 4 понтона с бойцами и командирами 3 рот. Попытка поддержать переправу силами роты Т-37 из 339–го танкового батальона также не увенчалась успехом: 5 танков застряли на подводных камнях и препятствиях у восточного берега, один перевернулся, а два оставшихся не смогли выбраться на западный берег. Высадившиеся бойцы рассыпались на несколько групп и под огнем противника залегли. Почти все высадившиеся, за исключением нескольких человек, вернувшихся вплавь, погибли или были захвачены в плен.
Неумение получить и проанализировать достоверные разведывательные данные о системе обороны противника и организовать взаимодействие различных родов войск стали главными причинами провала первого штурма линии Маннергейма. Мерецков вспоминал: «Перед началом действий я еще раз запросил разведку в Москве, но опять получил
Начальник инженерных войск Северо — Западного фронта комбриг А. Ф. Хренов, выступая в апреле 1940 года на совещании по итогам советско — финской войны, признавал:
«Мы недооценили инженерную мощь укреплений финского театра, недооценили и в количественном, и в качественном отношении… Недооценили в первоначальном периоде необходимость и роль блокировочных (штурмовых) отрядов (групп), составленных из всех родов войск, и тесного взаимодействия между ними. В начале у нас были попытки железобетонные укрепления захватить или силами только пехоты, или силами саперов, или танками, но из этого ничего не получалось, и только после того, когда опыт этих разрозненных действий был изучен, систематизирован и войскам была дана специальная инструкция, мы быстро получили хорошо натренированные блокировочные (штурмовые) крупные и мелкие отряды и группы, которые успешно действовали по захвату и разрушению всех систем укреплений».
О том же говорил и командующий артиллерией 7–й армии комкор М. А. Парсегов:
«Мы нашего противника не знали, мы его знали вообще. Я, как начальник артиллерии ЛВО (три года там сижу) у читал данные по разведке УР, где показано, что там есть столько-то огневых точек, но, в сущности, мы ничего не знали. Там указано, что бетонные сооружения построены примерно против 152–мм снарядов; это неправильно, они построены против 305–мм».
Здесь уважаемый Михаил Артемьевич по неведению допустил явное преувеличение. Большинство финских дотов как раз и были рассчитаны на то, чтобы выдержать попадание 152–мм снарядов, но не более. Лишь немногие новейшие доты могли устоять против огня орудий калибра 203 мм. Укреплений же, которым были не страшны 12–дюймовые снаряды, у финнов вообще не было. Выходит, в оценке мощи линии Маннергейма разведка не так уж и ошиблась. Просто советская артиллерия привыкла стрелять по площадям, редко использовала стрельбу прямой наводкой и плохо вела прицельный огонь. Мерецкову и другим командующим выгодно было списать свои промахи на разведку и рассказывать наркому обороны и самому Сталину сказки о невероятной силе финских позиций. Хренов, например, утверждал, что на Карельском перешейке было 285 дотов и 2026 дзотов, тогда как на самом деле дотов было 236, а дзотов — 607. Очевидно, советские командиры и блиндажи считали дзотами.
Медленно шло продвижение советских войск и в районе к северу от Ладожского озера. Уже 2 декабря нарком обороны выговаривал командованию наступавших здесь 8–й и 9–й армий: «Мы не можем болтаться долго в Финляндии, проходя 4–5 километров в день. Дела надо решать так, чтобы наши войска быстро вели решительное наступление».
Блицкриг, о котором мечтали Сталин, Ворошилов и Мерецков, явно не удался. Большая неразбериха происходила с управлением войсками. Только 9 декабря 1939 года была образована Ставка Главного командования под формальным председательством Ворошилова. Членами Ставки стали Сталин, фактически руководивший ее работой, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов и начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников. В тот же день действовавшие против Финляндии войска 7–й, 8–й, 9–й и 14–й армий и Балтийский и Северный флоты были выведены из подчинения штаба Ленинградского военного округа и подчинены непосредственно Ставке. До этого координация действий войск осуществлялась из рук вон плохо, поскольку авторитета командующего ЛВО Мерецкова было явно недостаточно, чтобы заставить командующих армиями и флотами ему безоговорочно подчиняться. Особенно много неприятностей в первые недели боев доставляли мины. Кирилл Афанасьевич отмечал:
«Отступая, финны эвакуировали все мирное население, перебили или угнали домашний скот и опустошили оставляемые места. То тут, то там валялись в селениях и на дорогах брошенные как бы впопыхах велосипеды, чемоданы, патефоны, часы, бумажники, портсигары, радиоприемники. Стоило слегка сдвинуть предмет с места, как раздавался взрыв. Но и там, где, казалось, ничего не было, идти было опасно. Лестницы и пороги домов, колодцы, пни, корни деревьев,
лесные просеки и опушки, обочины дорог буквально были усеяны минами. Армия несла потери. Бойцы боялись идти вперед. Необходимо было срочно найти метод борьбы с минами, иначе могла сорваться операция. Между тем никакими эффективными средствами против них мы не располагали и к преодолению подобных заграждений оказались неподготовленными».