Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских тюрьмах
Шрифт:
Мамаев: — На шконке? Да нормально. Матрас, подушка есть. Где и было действительно неудобно, так это в «столыпине».
— А ведь сейчас ваши кровати даже никак не отделены. А что, если ночью рукой заденешь соседа по лицу или ногу на него закинешь?
Мамаев: — Ноги забрасывать в тюрьме не приветствуется. Про «задеть по лицу» — у меня, кстати, было такое в Бутырке. Там один сосед во сне пару раз меня нечаянно ударил. В колонии все спят обычно мертвецким сном и не шевелятся, потому что тут устаешь на работе и свежий воздух.
Кокорин: — Ты можешь с другом после отбоя говорить сколько хочешь,
— На зарядку ходите?
Кокорин: — Тут не спрашивают, все должны ходить. Но если человек болеет, то он освобождается.
— А какие там упражнения делаете? Помните, как пел Высоцкий: «Лягте на пол, три-четыре»?
Мамаев: — Примерно (усмехается). На самом деле никто не требует, чтобы все четко выполняли какие-то упражнения.
Кокорин: — В зависимости от возраста и состояния здоровья человек делает то, что может. Кто-то и присядет, и отожмется, а кто-то просто потянется.
— Думаю, зарядка в колонии шла бы веселее, если бы вы ее проводили.
Мамаев: — Вот этого точно не надо. Пусть зарядку другие проводят, а мы будем продолжать работать и тренироваться.
— Расскажите про работу. Вы сами попросились трудиться на производстве? Почему не захотели работать тренерами? Почему не пошли в библиотеку?
Кокорин: — На самом деле нам сразу сказали, что все осужденные должны работать и дали именно эту работу — упаковщиками. Альтернативы не было. Думаю, вакансии тренеров тут просто нет. Мы просто после работы помогаем ребятам тренироваться. В плане пошива нужно пройти обучение, а у нас времени нет на это. Так что работа упаковщиками оказалась единственно подходящей.
Мамаев: — Выглядит все так. Тебе приносят комбинезоны (их называют «касперами»), которые сшили ребята в швейном цеху. Каждый нужно правильно сложить, засунуть в пакет. Набираешь 50 таких пакетов со сложенными «касперами» и укладываешь их в большой мешок. Завязываешь и отдаешь. Не трудно. Смена с 8.00 до 18.00, но ты можешь выполнить норму быстрее и освободиться.
— Чтобы поиграть в футбол?
Мамаев: — Нам повезло, что начальник колонии оказался фанатом футбола. Он позволяет нам в полной мере получать спортивную нагрузку и удовольствие от игры. В рамках распорядка дня, разумеется. Вы видели здесь спортивную площадку? Не знаю, насколько это правда, но говорят, что после нашего приезда осужденных, желающих заниматься спортом, стало в разы больше. Сейчас по 4 команды собирается, а раньше было 3–4 человека.
Распорядок дня колонии № 4.
06.00 Подъем.
06.00–06.15 Заправка коек, утренний туалет, уборка.
06.15–06.30 Физическая зарядка.
06.30–07.25 Завтрак.
07.25–07.55 Проверка наличия осужденных, утренний осмотр.
07.55–08.15 Вывод на работу, в школу и ПУ.
8.00–13.00, 14.00–17.00 Работа на производственных объектах, проведение занятий в школе и ПУ.
11.45–12.0
12.00–12.50 Обед.
12.50–13.15 Вывод на работу.
16.30–16.45 Съем с работы 1 смены.
16.45–17.00Помывка в бане.
16.00–17.00 Прием осужденных по личным вопросам руководством ИУ.
17.00–17.30 Проверка наличия осужденных, вечерний осмотр.
17.30–19.15 Ужин.
18.30–20.30 Воспитательные, культурно-массовые и спортивные мероприятия.
20.45–21.45 Личное время, просмотр телепередач.
21.00–21.30 Уборка помещений отрядов.
21.30–21.50 Вечерний туалет.
21.50–22.00 Подготовка ко сну.
22.00 Отбой.
22.00-6.0 °Cон.
02.00–02.40 Ночная проверка наличия осужденных.
— По-вашему, труд действительно исправляет? Ведь именно на этом утверждении строилась система исполнения наказания.
Мамаев: — Мы на воле трудились раз в сто больше, чем тут. Да, мы не выполняли такую примитивную работу как сейчас. Но казна тогда пополнялась в разы больше от налогов. Тут мы зарабатываем 11 тысяч в месяц, по крайней мере, нам обещали такую зарплату, но мы ее еще не успели получить.
Кокорин: — Было бы более логично, если бы нам изначально в качестве наказания назначили работы. Суть исправления в том, чтобы человек стал приносить пользу для общества, а не в том, чтобы его закрыть от общества.
— Вы говорили, что в колонии легче, чем в СИЗО. Но чем именно?
Мамаев: — Во-первых, уже нет неопределенности. Есть понимание, когда выйдешь. Во-вторых, ты не сидишь без дела. В-третьих, ты много времени проводишь на свежем воздухе. Благодаря этому даже спится по-другому.
Кокорин: — Тут все по-другому. В СИЗО на помывку выводят раз в неделю, здесь можно каждый день.
Мне с первого дня тут позволяют заниматься травмированной ногой. В медчасти колонии есть аппараты, и я могу делать процедуры (ультрафарез), которые мне назначил врач для восстановления. В СИЗО, чтобы меня привели на первую процедуру, потребовалось 8 месяцев. Там без разрешения следователя ничего нельзя.
У нас в спальне в отряде пять больших окон без решеток. А помните то крошечное темное окошко, что было в камере Бутырки?
— Конечно, помню. Кстати, вы уже записались в тюремную библиотеку?
Мамаев: — Да, все втроем. Взяли книги. Причем, все, не сговариваясь, Достоевского. Я, к примеру, «Братья Карамазовы» читаю.
Кокорин: — А я взял «Записки из мертвого дома».
Мамаев: — Я с собой еще привез книгу христианского богослова и поэта Ефрема Сирина. Вот его читаю чаще, чем Достоевского.