Тайны Логофетов

Чик Чирик

— Да уж, хороший из меня друг, ничего не скажешь! В случае чего, даже не знаю, где его искать.

Но если хорошенько подумать, что вообще он знал о Вите? Помимо школы и дома, он мог бы узнать о его родителях, о его жизни до их гибели, есть ли у него еще друзья и чем он занимается в свободное время. Ничего этого он не знает. Да и Витя не лезет к нему с подобными вопросами. Они лишь проводят вместе свободное время и считают друг друга близкими друзьями. А обязательно надо знать всю подноготную человека, чтобы быть его другом? Нет. Достаточно духовно чувствовать друг друга. И именно это произошло с ними при первой их встрече. Они ощутили близость, которую не каждому суждено испытать. Но что случилось с ними

в той ужасной больнице. Какую цель преследовал Витя, позвав его в ту комнату и показав непристойные фотографии? Хотел поиздеваться или хотел что-то этим сказать? Кирилл даже помнил плохо, о чем тот ему говорил, потому что боролся со своим внутренним состоянием. Да и этот голос. Он появляется, когда в душе происходит какой-то диссонанс. Неужели тех противоречивых чувств хватило, что бы он его вновь услышал? Как бы он не старался забыть, не думать, это было невозможно. Ведь так отчетливо слышать слова, будто их говорит кто-то находящийся по правую руку от тебя, скорее всего, может не каждый.

С тяжелым вздохом, Кирилл опустился на скамью, где они впервые вместе сидели и поднял голову к небу. Тяжелые, серые облака проплывали по небу, заслоняя собой голубую гладь и последние лучи осеннего солнца. Еще немного и пойдет дождь, а у него даже нет при себе зонта. Ну и все равно.

На улице было холодно. Еще пара дней и наступит зима. Единственное время года, которое он ненавидел всей душой. Через месяц все будут праздновать наступление Нового года, а что будет делать он? Из года в год, тридцать первого числа он закрывался в своей комнате, укрывался одеялом, открывал книгу, включал фонарик и старался ни о чем не думать. Радовало то, что он жил в церкви и все праздники кроме православных проходили у них тихо и спокойно. Этот год не будет исключением. И церковный поселок находится далеко от города. Не услышит он бой курантов, не увидит сверкающие огни города, не будет наблюдать за фейерверками, запускаемые празднующими веселыми жителями ближайших домов. Больше никогда он не сможет отпраздновать этот праздник, как все нормальные люди. Он не любил снег, даже просто воду, не любил елки, не любил яркие огни и всю эту праздничную мишуру, ничего, что соприкасалось с его воспоминаниями. В классе все ребята обменивались мнениями о проведенных каникулах, о полученных подарках. Он был единственным, кто никогда не участвовал в этих беседах. Ему нечего было рассказывать. Нечем поделиться. Семейные посиделки за столом, гости, украшенная елка, игры, обмен сюрпризами — это было слишком давно, чтобы вспоминать и бередить старые раны. Кирилл почувствовал, как по щеке потекла слеза. Что это? Нахлынувшие воспоминания, или жалость к самому себе? Он снова тяжело вздохнул и вытер щеку рукой.

Кирилл увидел, как большая прозрачная капля летит прямо на него, но не стал уворачиваться. С громким шлепком она приземлилась ему на лоб и медленно скатилась к переносице. За ней последовала следующая. И еще одна, и еще. Когда его лицо было почти полностью мокрым, небо заслонила черная материя, а потом он увидел перед собой улыбающееся лицо Вити. От неожиданности Кирилл выпрямился и вытер рукавом куртки свое лицо. Капли дождя скрыли следы слез.

— Ты чего? Дождик же не летний! Хочешь насквозь промокнуть?

Витя сел на скамейку рядом и поделился с ним зонтиком.

И вот он здесь, и на душе уже не так тяжело. Неловко, немного сжато, но все плохие мысли улетучились. Минут пять они сидели молча, разглядывая горизонт. Но потом Витя нарушил тишину странным вопросом, который Кирилл не сразу понял.

— Как ты считаешь, что такое жизнь? — улыбаясь чему-то, проговорил Витя.

— В смысле? — посмотрел на него Кирилл.

— Для чего человеку дана жизнь?

Такой вопрос не раз посещал измученный мозг Кирилла, но ни разу он не смог на него ответить. Да и кто сможет дать

на него ответ, если этого никто не знает. У всех взрослых много версий и предположений, но что они дают? Решают ли они какие-то проблемы? Нет.

— Знаешь, я считаю, что нет смысла углубляться в этот вопрос. — Улыбаясь проговорил Кирилл, после недолгого раздумья.

— Что? — не понял теперь Витя. Казалось? он рассчитывал на другой ответ, и этот его немного даже разочаровал.

— А ты считаешь мы можем найти ответ на него? Нам по двенадцать лет, что мы можем? — снисходительно пожал он плечами.

Витя от непонятного негодования аж вскочил со скамьи и выразительно замахал руками, ему даже зонт не помешал, так он был возбужден.

— А кто тогда, если не мы?! Кирилл, только мы и можем делать, решать, менять! Этот мир может быть лучше, он должен быть лучше! И в наших силах все изменить.

— Витя, я тебя не понимаю.

Кирилл во все глаза смотрел на друга и не мог понять, сошел ли тот с ума, или он его и в самом деле совсем не знал? Витя частенько не тормозил на поворотах, и иной раз Кирилл даже не мог понять помпезных речей друга, но сейчас это уже совсем никуда не годится.

— Ты же находишься в непосредственной близости к Богу, разве нет?

— Витя…да, я живу в двух шагах от церкви, но никакого отношения к этому не имею. Меня стараются настроить на их волну. Привязать веру в Бога, но из-за того, что произошло со мной и моими родителями, я ни за что не поверю, что он существует. А ты? Ты в него веришь?

— Конечно. — Уже более спокойно сказал Витя, и сел обратно на скамейку.

Дождь не переставал бушевать. Но ни один, ни другой не собирались уходить с насиженного места.

— Жизнь человека, это всего лишь этап. Сложный, беспощадный и неумолимый этап. Человек сам решает, как ему двигаться, в каком направлении, но…свыше, ему уготована судьба. Точнее, несколько ее вариантов, в зависимости от того, что выберет человек. Ты когда-нибудь был на грани смерти?

— Нет. — Кирилл старался говорить спокойно, но ему необычно было слышать от друга такие речи. А может и был, когда болел. Но с того времени он почти ничего не помнит, и уж тем более такие глубокие мысли.

— Когда я висел над пропастью… — при упоминании об этом инциденте, Кирилл опустил глаза и уставился на лужу, покрытую пузырями из-за бьющих по ней капель. — В тот момент, у меня вовсе не жизнь промелькнула перед глазами.

— А что?

— Будущее.

— Какое будущее?

— Что со мной будет, если я сорвусь…

Кирилл с недоверием смотрел на друга, потому что так и не мог понять, всерьез он завел этот разговор, или в очередной раз издевается над ним. Может он просто хочет уколоть его за то, что он так долго мешкал? Какова цель? Но Кирилл решил не нарушать течение беседы, а продолжить, чтобы понять… Или запутаться еще больше.

— И что же будет?

Витя отрицательно помотал головой и улыбнулся Кириллу такой теплой улыбкой, что у того защемило сердце от нежности к другу. Ему стало так хорошо от одной этой улыбки, что он понял — не мог Витя подтрунивать над ним в этот момент. Он говорил, как думает и поделился с ним своими мыслями.

— Я не могу тебе этого рассказать, потому что у меня не получается вспомнить. Я понимаю, что видел именно будущее, но деталей вспомнить не могу. Это произошло за какую-то долю секунды, но этого хватило, что бы мой внутренний мир пошатнулся.

Кирилл положил руку на плечо друга и слегка сжал пальцы.

— Не бери в голову.

— Что? — опять удивился Витя.

— Ты же рядом со мной. Ты не сорвался тогда. И до тех пор, пока я рядом с тобой не думай о подобном.

У Вити даже рот приоткрылся от такого высказывания. Но через пару секунд он пришел в себя и засмеялся во весь голос. Они поднялись со скамейки и направились куда-то вдаль.