Тайны морей и островов
Шрифт:
Когда капитан Кобб одним из последних приготовился прыгнуть в воду, оказалось, что на борту осталось человек двадцать солдат, которые не умели плавать и думали, что у них больше шансов спастись, оставшись на «Кенте».
И как ни кричал на них капитан, как ни гнали их в воду офицеры, солдаты остались на борту. Они привязывали себя к мачтам, некоторые забирались чуть ли не на клотик, потому что вся палуба была в огне.
Наконец капитан и офицеры тоже перешли на борт брига. Там скопилось более четырехсот спасенных. Бриг был набит народом так, что повернуться было негде. Корабль
Через сорок минут после того, как на «Кэмбрию» вернулись последние лодки, громадные языки пламени взлетели до половины мачт, и корабль вспыхнул, как свеча.
Многие плакали – ведь там сгорели заживо их товарищи. И этот же столб пламени увидели на шедшем в нескольких милях дальше фрегате «Каролина». Капитан «Каролины» приказал немедленно идти на помощь.
Когда «Каролина» приблизилась к «Кенту», раздался ужасный взрыв и корабль разлетелся в клочья.
Ясно было, что никто спастись не мог.
Но капитан «Каролины» подумал о том, что со сгоревшего корабля могли спустить шлюпки, и положил корабль в дрейф в надежде кого-то спасти. «Кэмбрию» он, конечно, не видел, она уже покинула место трагедии.
Уже темнело, и вскоре стало ясно, что никого найти не удастся.
И вдруг в темноте раздался крик.
Вскоре увидели мачту.
К мачте было привязано шесть человек. Четверо из них оказались живы. А через несколько минут отыскали еще одну мачту. И к ней тоже были привязаны люди. Так что «Каролина» спасла десять человек, и они остались живы только чудом. Надо же было «Каролине» подойти к месту гибели «Кента» сразу после взрыва, пока люди не успели замерзнуть! И надо же было, чтобы взрывом порохового погреба мачты были вырваны из креплений и отлетели в сторону. А «Кэмбрия» шла на север, к Южной Англии.
На третий день на кораблике случилось чудо. Родилась девочка. Девочка была здоровой, ее назвали Кэмбрией, она прожила долгую, счастливую жизнь и родила пятерых детей.
На четвертый день «Кэмбрия» бросила якорь в бухте Фэлмоута на островах Скилли.
Трудно описать, что творилось в Англии, когда весть о гибели «Кента» достигла ее городов. А потом вернулся фрегат «Каролина» с десятью солдатами, которых все уже мысленно похоронили.
…В Фэлмоуте с «Кэмбрии» пассажиры сходили в «похоронном порядке».
Первой шла молодая женщина с махонькой девочкой на руках, потом остальные женщины с детьми, потом солдаты, потом матросы, потом офицеры и, наконец, капитан Кобб, который сошел с корабля последним.
Гибель «Кента» и спасение команды и пассажиров – это эпопея, в которой, к счастью, не оказалось ни одного мерзавца. Она осталась славной страницей в истории английского флота, а капитан Кобб стал одним из ее героев.
А теперь я хочу поведать вкратце историю, в которой действуют совершенно такие же люди, как на «Кенте», но ведут себя настолько иначе, что возникает неразрешимая загадка: почему так случилось?
В то же время я понимаю, что мой вопрос некорректен, то
…«Медуза» была одним из трех французских фрегатов, которые в 1816 году отправились к устью реки Гамбия в Западной Африке, чтобы присоединить эти земли к французским колониям.
«Медуза», на борту которой находилось четыреста солдат и матросов, села на мель недалеко от берега. Два других фрегата ушли вперед, полагая, что «Медуза» сама сойдет с мели, благо берег рядом. Однако в дело вмешалась судьба в лице совершенно никуда не годного капитана фрегата. Два дня бестолково пытались стащить корабль с мели. Дождались шторма, который расколол плохо построенную «Медузу» пополам.
Шторм быстро прошел, и установилась сносная погода. Перепуганные офицеры во главе с капитаном погрузились в шлюпки, но так как всем мест не хватило, то решено было сделать большой плот для оставшихся ста шестидесяти человек.
Пока шло спешное сооружение плота, многие матросы напились, и на борту начались грабежи и бесчинства. В спешке и драках на плот погрузили несколько бочонков вина, но забыли снабдить его водой и продовольствием.
Итак, двести сорок человек разместились в шести шлюпках, а остальные погрузились на плот, где было так тесно, что лежать приходилось по очереди. К тому же плот сразу погрузился так, что верхние доски были вровень с поверхностью воды.
Договоренность была такая: раз до берега недалеко, то шесть шлюпок без труда дотащат до него плот. Так и сделали.
Плот проплыл на буксирах не более полумили. И тут со шлюпок стали доноситься голоса: «Что мы им, рабы, что ли? Пускай сами добираются! Вон их сколько!»
В одной из шлюпок сидел капитан, который благополучно делал вид, что ничего не слышит.
Не прошло и получаса, как кто-то перерезал ножом веревку, и первая лодка стала набирать скорость, уходя к берегу. Ее примеру последовали остальные.
– Если что, – крикнули с одной из шлюпок, – скажем, что конец сам порвался.
Вскоре ни одной из шести шлюпок поблизости не оказалось.
Правда, с последней крикнули, что как только доберутся до берега, пришлют помощь. Непонятно было, кто же этой помощью окажется.
Как ни звали, чем ни грозили оставшиеся на плоту, в шлюпках их никто не слушал.
И вскоре шлюпки исчезли у той туманной, темной полосы, в которой угадывался берег.
Командование плотом взял на себя корабельный офицер Гуден, человек разумный, жесткий и рассудочный. Его поступков я не одобряю, но понимаю, что, с его точки зрения, другого выхода не оставалось. Он приказал сделать из подсобных материалов мачту, к которой прикрепили кусок брезента. Правда, пользы от паруса было немного, хотя бы потому, что ни компаса, ни инструментов на плоту не оказалось и плыть можно было лишь по солнцу.