Тайны народа
Шрифт:
К манускрипту под № 9, помеченному 885 годом, относился зазубренный наконечник стрелы.
Этой стреле было 964 года.
К манускрипту под № 10, помеченному 999 годом, был приложен череп (судя по строению и по величине, 8—9-летнего ребенка). На наружной стороне черепа были вырезаны по-галльски следующие слова: «Fin-al-bed» («Конец мира»).
Этому черепу было 850 лет.
К манускрипту под № 11, помеченному 1010 годом, относилась раковина.
Ей было 839 лет.
К манускрипту под № 12, помеченному 1157 годом, был приложен золотой пастырский перстень, какие носили обыкновенно епископы. На одном
Этому перстню было 712 лет.
К манускрипту под № 13, помеченному 1208 годом, прилагалось орудие пытки — пара железных клещей с зубцами, заходящими один за другой.
Этому орудию пытки был 641 год.
К манускрипту под № 14, помеченному 1358 годом, относились две вещи: 1) маленький железный треножник, 20 сантиметров в диаметре, сильно попорченный огнем; 2) рукоятка кинжала с богатой насечкой и гербом графов Плуернелей на головке.
Этому железному треножнику и этой рукоятке кинжала был 491 год.
К манускрипту под № 15, помеченному 1413 годом, был приложен нож, служащий для убоя скота, с роговой ручкой, лезвие которого заржавело от времени и было сломано пополам.
Этому ножу было 436 лет.
К манускрипту под № 16, помеченному 1515 годом, была приложена маленькая Библия, одно из первых произведений печатного станка. Переплет у Библии был обугленный, так же как и уголки страниц, точно она в течение некоторого времени подвергалась действию огня. На иных страницах можно было заметить, кроме того, пятна крови.
Этой Библии было 334 года.
К манускрипту под № 17, помеченному 1648 годом, относился железный кузнечный молот, на котором были вырезаны по-бретонски следующие слова: «Ez Libr» («Быть свободным»).
Этому молоту был 201 год.
К манускрипту под № 18, помеченному 1794 годом, была приложена почетная сабля с вызолоченным эфесом и со следующими надписями по обеим сторонам клинка: «Французская Республика. Свобода. — Равенство. — Братство. Жану Лебрену за услуги от отечества».
Наконец, тут же, на столе, лежали два последних предмета этой коллекции, пока еще без рукописей, лишь с пометками — 1848 и 1849 годы:
1. Драгунская каска, подаренная в феврале 1948 года графом Плуернелем господину Лебрену.
2. Кандалы, которые Лебрен носил в Рошфорской тюрьме.
Понятно, с какой благоговейной почтительностью, с каким горячим любопытством рассматривала семья купца эти остатки прошлого.
Наконец Лебрен прервал молчание, царившее в комнате во время осмотра:
— Как вы видите, дети, эти манускрипты рассказывают историю нашей плебейской семьи почти за две тысячи лет, так что хроника нашей семьи по праву может быть названа историей целого народа, историей его ошибок, увлечений и даже преступлений, так как рабство, невежество и нищета не только унижают, но и развращают человечество. Благодаря Богу, однако, дурные дела в нашей семье совершались редко, зато патриотизм и героизм наших предков галлов, мужчин и женщин, во время продолжительной борьбы с Римом и франками толкал их на целый ряд великих подвигов. Я говорю: мужчин и женщин, ибо многие страницы вот этих повествований покажут вам, что наши женщины, как достойные дочери Галлии, соперничали друг с другом в преданности и мужестве.
— Отец, — сказал Сакровир, — еще один вопрос. Все ли время в течение стольких веков наша семья жила на родине, в своей дорогой Бретани?
— Нет, не все время, как ты и узнаешь из этих повествований. Набеги, войны, тяжелые и суровые испытания, которым была подвержена в то время семья, подобная нашей, принуждали наших отцов покидать родину то вследствие того, что их уводили в другие провинции как пленников или рабов, то чтобы избежать смерти, то чтобы иметь возможность добывать средства к жизни, то благодаря другим превратностям судьбы. Но при всем этом очень немногие из наших предков не совершали своеобразного паломничества, которое и я сам совершил, которое совершишь и ты, в свою очередь, первого января, в год, следующий за твоим совершеннолетием, то есть в будущем году.
— Отчего же именно в этот день?
— Оттого, что первый день каждого нового года всегда был в Галлии днем торжества.
— А какого рода это паломничество?
— Ты пойдешь к друидическим камням Карнака, близ Арея.
— Правда ли, отец, что это скопище гигантских гранитных глыб, до сегодняшнего дня сохранивших таинственные очертания, существует от самой глубокой древности?
— Уже больше двух тысяч лет, дитя, как известны эти камни, и даже в то отдаленное время никто не знал, чьими руками сложены карнакские камни.
— Отец, голова кружится при мысли о возможном возрасте этих колоссов!
— Одному Богу это известно, дети. И надо полагать, что не одна еще тысяча поколений сменится перед этими гигантскими памятниками, соперниками веков, на которых столько раз останавливались взгляды наших отцов с благочестивым размышлением.
— Зачем же наши предки совершали это паломничество, отец?
— Затем, что колыбель нашей семьи, поля и дом нашего родоначальника, о котором упоминают эти манускрипты, находились у карнакских камней. Ты узнаешь, что этот предок, по имени Joel-en-Bremi-an-Lidiiez-an-Karnak, что по-бретонски, как ты знаешь, означает Жоэль, глава карнакского племени, — был главой, или патриархом, выбранным своим племенем, или кланом, как говорят шотландцы.
— Значит, отец, — спросил Жорж Дюшен, — ваше имя Брен означает «глава»?
— Да, друг мой, это почетное название, прибавляемое к личному имени, к имени, даваемому при крещении, с появлением христианства, с течением времени превратилось в фамилию. Употребление фамилий начало распространяться повсеместно среди плебейских семей только к четырнадцатому или пятнадцатому веку.
Так, в первые века сына первого из наших предков, о котором я вам говорил, звали Guilhern-nvib-eus-an-Brenn — Гильхерн, сын родоначальника, а его сына — Кирио, внук родоначальника. Стечением времени слова «сын» «внук», «правнук» отпали, и к слову Брен, искаженному в Лебрен, стали прибавлять только имя, получение при крещении.