Тайны Нельской башни

Зевако Мишель

– Выпей! – предложил Готье примирительным тоном. – Я вот, когда замечаю, что влюблен, всегда пью до тех пор, пока не валюсь под стол; просыпаюсь же ничего не помня, совершенно излечившимся. Сам увидишь, как это просто!

Филипп сперва оттолкнул протянутый братом кубок, затем схватил его с неким неистовством, залпом выпил, чтобы налить себе еще, и снова выпил, словно надеялся утопить в вине свое отчаяние.

– Разрази меня гром! – восторженно возопил Готье.

– Буридан, – продолжал Филипп, конвульсивно сжимая руку молодого человека, – вы назвали мою страсть злополучной – таковой она

и является, так как я от нее умираю. Стоит мне лишь подумать о том, что я был так безумен, чтобы полюбить королеву Франции, как мне хочется разбить себе голову о стену или проткнуть себе сердце кинжалом, дабы вырвать из него это величайшее страдание – мою любовь! Знайте же, Буридан, знайте, что я готов умереть за одну лишь ее улыбку! Знайте же, о, знайте! Прикажи она мне простить убийцу моих родителей, я в ту же секунду забуду о них и даже проникнусь к Мариньи любовью! Знайте же, что сегодня утром, чтобы заполучить хоть что-то, принадлежащее ей, я пробрался сквозь кордон охраны, который выставили у ее повозки после ее отъезда, и украл этот забытый на подушках шарфик, этот шарфик, который я теперь ношу на груди и который обжигает мне сердце! Знайте же, что ее обожаемый образ преследует меня всегда и повсюду, сплю ли я, бодрствую ли, я чувствую, что мало-помалу угасаю, так как знаю, что этот образ – это все, что я когда-либо буду от нее иметь!..

Филипп д’Онэ закрыл лицо руками и застонал.

– Клянусь рогами, – прорычал Готье, – я и сам сейчас зареву белугой! Хе! Какого черта! Хочешь, я схожу ее поищу, твою Маргариту? Сбегаю в Лувр, схвачу ее и принесу тебе!.. Впрочем, не вижу, что в этом такого ужасного – быть влюбленным? Я вот, если хотите знать, тоже влюблен!

– И сколько уже минут? – поинтересовался Буридан.

– По правде сказать, уже несколько часов, – с самого утра.

– И в кого же вы влюблены, мой славный Готье?

– В принцесс Жанну и Бланку, – и глазом не моргнув, отвечал Готье.

– Сразу в обеих?..

– Ну да. Почему нет, когда они обе одинаково прекрасны? И потом, раз уж мой брат влюблен в королеву, самое меньшее, что я могу сделать для восстановления баланса, – полюбить двух принцесс.

Буридан утвердительно кивнул, соглашаясь с этой любовной арифметикой.

В этот момент на дворе раздался громогласный рык, и мужской голос прокричал:

– Брут, Нерон, успокойтесь! Или по вилам соскучились?

– Это еще что такое? – спросил Буридан.

– Да это львы королевы балуются, – пояснил Готье, – а сторож, досточтимый Страгильдо, их отчитывает. И да падет на меня кара Господня, если голоса этих зверюг не нравятся мне больше, чем голос этого человека!..

– Буридан, – промолвил Филипп, – вы слышали, как рычит лев? Так вот, представьте, что это голос любви в моем сердце. Эти хищные звери, Буридан, – я им завидую, я нахожу их более счастливыми, чем я, так как она приходит посмотреть на них, ласкает их взглядом, говорит с ними нежно… А я, стоя у этого окна, плачу оттого, что я всего лишь человек…

– Да, человек! – произнес Буридан. – И постарайтесь таковым и оставаться, Филипп! Я знаю, что такое любить. И, полагаю, если бы та, которую я люблю, не могла быть моею, я тоже был бы несчастлив. Но также мне кажется,

что при этом я не забыл бы об опасности, которой подвергаются мои друзья.

– Вы правы! – возбужденно воскликнул Филипп. – Я забываю, что с сегодняшнего утра мы связаны единой судьбой, и что я вам обязан… Простите меня, друг… Мы вступили в ужасную борьбу, и прежде даже чем думать о смерти, нужно сражаться!

– Вот такой вы мне нравитесь больше – отважный, готовый противостоять опасности, способный померяться силами с Мариньи! Нет сомнений, что Мариньи не явится в Пре-о-Клер, но так же несомненно и то, что он пошлет туда внушительное количество сбиров и лучников, чтобы нас арестовать, так как он отлично знает, что мы-то туда непременно придем. Так вот: будьте начеку, так как у меня нет ни малейшего желания сгнить в Шатле или Тампле, и я, в качестве защиты, готовлю нечто такое, о чем, уверяю вас, будет говорить весь Париж!

– Разрази меня гром! – восторженно проревел Готье.

– Сегодня же вечером я встречаюсь с несколькими бравыми парнями. В Пре-о-Клер мы отправимся в сопровождении людей, способных повергнуть в страх и самого короля в Лувре!

– Ха-ха! – воскликнул Готье, ударив кулаком по столу. – Похоже, нас ждет небольшая стычка! И мы немного поощиплем перышки этим господам из стражи! Дьявол и преисподняя! Я не я, если мне одному не удастся отправить на тот свет с два десятка этих мерзавцев и скормить их уши их же уцелевшим товарищам!..

– Прощайте же! – сказал Буридан, вставая из-за стола. – Если мы удивили Париж, бросив Мариньи вызов, мы удивим его еще больше, когда явимся в Пре-о-Клер. Ну а пока – не позволяйте себе никаких опрометчивых поступков; ни ради того, чтобы увидеть королеву, Филипп, ни ради того, чтобы полюбоваться на принцесс, Готье! Если куда выходите – выходите вооруженными до зубов! Если идете в кабак – пусть хозяин первым пригубит вино, которое разливает! Если кто-то заговорит с вами на улице – обнажите шпагу и лишь потом отвечайте. Ни для кого ведь не секрет, что яд и кинжал – любимые оружия Ангеррана де Мариньи, и будь этот человек способен убивать на расстоянии посредством мысли, мы бы уже давно были мертвы!

Стоило Буридану ступить за порог, как Готье бросился к двери, дабы натянуть цепь и опустить засов.

Но именно в нее, в эту дверь, вскоре и постучали!

Готье д’Онэ отличался не меньшей храбростью, чем его брат или Буридан, но тут он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. После слов Буридана этот неожиданный визит в сей заброшенный особняк – и откуда, черт возьми, кому-то известно об их присутствии здесь? – поверг Готье в суеверный ужас.

– Кто там еще? – спросил он.

– Тот, кто желает поговорить с мессирами Филиппом и Готье д’Онэ по одному важному делу.

– Идите к черту! – пробурчал Готье.

– Открой! – холодно произнес Филипп.

Вытащив кинжал, Готье отпер дверь. Незваный гость – в маске и капюшоне – глубоко поклонился с ироничным почтением.

– Как вы узнали, где мы будем этим вечером? – спросил Филипп, тщетно стараясь разглядеть черты лица незнакомца.

– Неважно! Главное – я нашел вас!

– Входите…

– Это лишнее. Я здесь лишь для того, чтобы передавать вам несколько слов…