Тайны острова Пасхи
Шрифт:
Когда она терпеливо вынесла эту карикатуру на любовь, она заснула рядом со мною, сжавшись комочком и поджав локти, как кошка. Я потушил свет и заснул. Сколько времени я спал?.. Я сам этого не знаю.
Внезапно я резко проснулся, все мои нервы были натянуты, волосы стояли дыбом. Я испытывал ощущение, что когти впиваются в мое горло. Кошка, сидя на моей груди, потихоньку душила меня.
Я почувствовал, точно в мучительном кошмаре, что все мои мускулы лишены всякой силы и что горло мое не в состоянии издать ни одного звука. Яростным усилием моей парализованной воли я снова подчинил их себе, я конвульсивно набросил на животное свою простыню, и потом я стал душить его...
Я чувствовал, как лапы его царапают мои бедра острыми когтями. Содрогания агонии этой кошки внушали мне ужас, и я душил... душил... душил...
И вот бледный луч луны проник в мое чердачное окно, и вдруг я увидел, что из-за простыни поднимается и дрожит, дрожит... рука!
Я чуть не задушил миленькую девушку с зеленым глазами, мою вечернюю подругу...
И с тех нор я никогда не смел больше коснуться кошки.
– Вы съели слишком много пудинга за обедом в тот день, - пошутил Гартог.
– Все это можно объяснить также и таким образом, - сказал Флогерг.
– И эта кошачья история возбуждает в вас опасения?
– Может быть.
– А разве не доставляла вам в нашем деле огорчения некая пятница 13 числа?
– День, в который нам прочли контракт? Вы правы. Гартог продолжал насмехаться:
– А в ваших воспоминаниях, может быть, встречается еще какая-нибудь пятница 13 числа?
Флогерг встал и сухо сказал:
– Вы мне надоели, Гартог!
Он потянулся, сделал несколько шагов по палубе и потом спросил:
– А что это вы читаете, деловой человек?
Гартог наполовину закрыл книгу и прочел английское, заглавие на обложке:
– Отчет Национального музея за 1897 год.
Корлевен ленивыми шагами направился к капитанской рубке, за стеклами которой виднелась тень капитана, склонившегося над картами.
– А что вы находите интересного в этом старье?
– продолжал спрашивать Флогерг.
– Вы понимаете по-английски?
– предварительно спросил Гартог.
– Поверхностно, да и то перезабыл.
– Вот название главы: «Посещение Рапа-Нюи, обычно называемого Истер-Исланд, в Тихом океане». Автор - Джемс Кук. Хотите почитать?
– Нет, спасибо. А что рассказывает Кук о Рапа-Нюи?
– Ничего такого, чего бы мы уже не знали от доктора, и даже гораздо меньше того, чем знает доктор.
– Так зачем вы ее читаете?
– Чтобы сличить друг с другом различные мнения. Я люблю знать, куда я иду.
– Что же, остров действительно дикий?
– Действительно. По крайней мере он был таким в его время.
– И этим ограничивается вся известная вам литература по данному вопросу?
– Нет. Я прочел также отчет о путешествии Ла-Перуза, составленный географом-путешественником Бернизе.
– Ничего нового?
– Ничего. Он находит, что туземные женщины похожи на европейских.
– Это касается нашего Веньямина. Вы слышите, Годик?
– Слышу.
– Ему не стоит слишком обольщаться на этот счет, - разочаровал Гартог.
– Кук не совсем разделяет такое мнение. Вот, например, гравюра на дереве, воспроизводившая сделанный там рисунок.
Мы склонялись над гравюрой. На ней была изображена голова полинезийки, с приплюснутым носом, толстыми губами; мочки ушей были растянуты до того, что свисали на плечи; все лицо было испещрено татуировкой, усеяно перьями, кольцами, сплетенными волокнами кокосовых орехов, и вообще совершенно не могло вызвать никаких нежных чувств в европейце.
– Фу!
– выдохнул Флогерг.
– Вот уж это нисколько не прельстительно! Я не думаю, чтобы подобный женский элемент мог поссорить нас на Рапа-Нюи.
– Не забудьте, что там есть два племени, - возразил я; - одно привезено из Полинезии, другое происходит от древней расы. Я не думаю, чтобы этот отвратительный образчик был представителем той тонкой и древней ветви, о которой говорил доктор.
– Но разве та раса не погасла?
– сказал Гартог.
– А думаете ли вы, что доктор Кодр снарядил бы всю эту экспедицию, если бы в душе его не оставалось сомнение в этом?
– Иллюзии допустимы, - скептически заключил Гартог, - и более того - они позволяют жить.
– Так значит, - подхватил Флогерг, - опыт, проделанный вами, оставил вас еще чувствительным к прелестям Евы?
Неожиданный вопрос этот пробудил во мне мучительное прошлое и заставил меня встрепенуться.
– Много ли вы понимаете в этом опыте, - сказал я Флогергу, - и можете ли судить о нем?
– Он прав, - оказал Корлевен, высокий силуэт которого показался из тени.
– Вы знаете, Флогерг, наши условия. Каждый из нас хранит тайну своей прошлой жизни.
Флогерг снова нахмурился:
– Это правда, Гедик. Таинственная новая жизнь ожидающая нас, иногда заставляет меня забывать, что и у меня тоже есть свои тайны, быть может, более горькие, более ядовитые, чем ваши. Простите меня.
Я пожал протянутую им руку.
– А теперь, вечно беспокойный человек, - сказал ему Корлевен, - откройте снова свой блокнот и запишите.
– Готово, - сказал Флогерг. Корлевен, шутя, стал как бы диктовать:
– ...И 16 апреля в третий час первой четверти ночи, на 27° 8' 30" южной широты и 112° 11' 30" западной долготы в 2664 километрах к В.-Ю.-В. от архипелага Опасного, при туманной погоде и тихом море, трехмачтовое парусно-паровое судно «Зябкий», из Папити, убрало свои паруса, пустило в ход вспомогательный двигатель и дошло до якорной стоянки в водах потерянного среди Тихого океана острова, название которого на петрографических картах гласит «Остров Пасхи», а настоящее имя есть «Рапа-Нюи».