Тайны подмосковных лесов

Рокотов Сергей

Ворон глядел на Катю и испытывал огромный прилив сил от её присутствия. В то же время ужасался своим действиям - он отправил на тот свет родителей Кати, он приказал изнасиловать её, она не может выехать отсюда похоронить родителей, успокоить родственников, она, разумеется, в розыске, её ищут. И разумеется, она ненавидит его, ненавидит, даже не зная, что смерть её родителей на его совести. И ему плохо от этой её ненависти, ему безумно хочется хоть как-то понравиться ей, привлечь её внимание, но как это сделать, он понятия не имеет.

Его раздражало и то, что Катя лучше относилась к Хряку, чем к нему, у того она искала хоть какой-то поддержки.

А с ним только ледяная вежливость, то ужас, то сонное равнодушие в глазах. Она боялась и люто ненавидела его он ощущал это каждую минуту. А ненавидеть она умела, Ворон чувствовал в Кате характер. Но ненавидеть-то ещё ладно... от любви до ненависти, как известно, один шаг. Но он холодел от мысли, что если бы он снял очки, и она бы увидела его безобразный правый глаз, покрытый мутной пленкой, она могла бы почувствовать к нему отвращение. А почему у него такой глаз?! Кто в этом виноват?! Он что, родился таким?!!! При этих мыслях в нем закипало бешенство, и вновь хотелось мстить, уничтожать, унижать... Но чем больше он распалялся, тем больше она нравилась ему.

Играть с Катей в молчанку далее становилось невыносимым, и он решил объясниться с ней.

Попросив Хряка сходить в магазин за продуктами, Ворон, наконец, остался с Катей один на один.

Она сидела на стуле и смотрела телевизор. Ворон заметил, как она бледна, как она ломает пальцы и закусывает губы. Ему вдруг стало безумно жалко её, он испытал к ней неведомое доселе чувство нежности. Эти бледные щеки, распущенные по плечам черные волосы, эта её беспомощность перед ним и в то же время молчаливая гордость, чувство собственного достоинства - все это волновало и будоражило Ворона.

– Катюша, - тихо произнес он.
– Как ты себя чувствуешь?

Сам содрогнулся от пошлости своих никчемных слов и даже покраснел от досады на себя. Как она могла себя чувствовать, запертая здесь, изнасилованная, только что потерявшая родителей и не имеющая возможности их похоронить?!

– Прекрасно, - тихо ответила Катя, все ещё находящаяся под воздействием таблеток, подмешиваемых Вороном в еду.
– Лучше некуда.

– Я понимаю. Я все понимаю. Только вот ты меня понять не хочешь.

– Ну отчего же?
– как-то жутковато улыбнулась Катя.
– Я прекрасно поняла, что со мной здесь сделали ваши друзья. Я прекрасно понимаю, что все это сделано по вашему приказу.

– Нет!
– возразил Ворон.
– Я здесь не при чем. Это дикари, скоты, оголодавшие в местах заключения. Ты же видела, как я бил этого Рыжего.

Катя равнодушно пожала плечами, даже не взглянув на Ворона.

– Ладно, - махнула она рукой.
– А для чего вы меня здесь держите? У меня погибли родители, волнуется бабушка. Что вам от меня надо? Кто вы вообще такой?

– Я-то?
– побледнел вдруг Ворон.
– Да никто.
– Снял очки и странно улыбаясь поглядел ей в глаза. Она невольно вздрогнула и отвернулась.
– Я призрак, выходец с того света. Ты такого никогда не видела. Так вот погляди.

Что-то необычное было в его поведении. И что-то жуткое в его облике без очков - левый глаз яростно глядел на её, а правый, бессмысленный, покрытый белой пленкой тоже что-то выражал, непонятно только что. Кате стало страшно.

– Да, да, я призрак. Я никто. У меня ничего нет. Я вне общества, вне государства, вне нормальной жизни. У меня есть только тело, изуродованное лицо, душа и... ты, Катюша, сидящая рядом. Ты, которая так ненавидит меня.

– А как же по вашему я должна к вам относиться?
–

Его слова обнадежили её, она словно ждала от него чего-то. Робкий лучик надежды мелькнул в её душе.

– Это уж дело твое. Только не делай поспешных выводов. Я не могу рассказать тебе, кто я такой, кто мои родители, как я прожил свои сорок шесть. Если я тебе все это расскажу, ты содрогнешься и возненавидишь меня ещё больше. Я могу говорить только о настоящем. А о настоящем я скажу лишь одно - для меня в жизни сейчас нет никого, кроме тебя. Я л ю б л ю т е б я, Катя, и привез тебя сюда, потому что не могу без тебя жить...

Ворон неожиданно распалился от своей лжи, входя в роль и веря самому себе. Потому что, если бы он не верил самому себе, то уж Катя никак бы не поверила ему.

– Моя жизнь не стоит ни гроша, - продолжал он.
– У меня нет ни одного близкого человека, и поэтому я готов отдать за тебя свою жизнь. Но моя никчемная жизнь тебе не нужна. Ты слишком молода и неопытна, чтобы знать цену жизни. Тебе нужны покой, стабильность, нужен этот парень, с которым ты ездила в Питер. У тебя впереди будущее - институт, карьера, любовь, дети. У меня ничего нет ни позади, ни впереди. Позади мрак, впереди туман. Только настоящее, вот чем я живу. А настоящее - это ты, красивая, молодая и любимая. И если бы ты полюбила меня, то я бы отдал тебе все, что у меня есть и будет, и прежде всего, самого себя.

– Что вы такое говорите?
– пролепетала Катя.
– Я... да не верю я вам. Вы по моему, просто глумитесь надо мной. Вы затеяли что-то жуткое.

– А ты поверь. Раз в жизни и навсегда, - говорил Ворон, постепенно ощущая, что говорит правду. Ведь действительно, сейчас ему ничего другого, кроме нее, не нужно было. А что будет, завтра, он не знал.
– Пойми, Катя, человеку раз в жизни дается шанс. Человек раз в жизни встречает другого человека, который ему предназначен Богом. Вот и нам с тобой дается шанс, Катя. Твои родители погибли, у тебя никого нет. И у меня никого нет... Н и к о г о, - подчеркнул он, на мгновение потупив взгляд.
– Давай, уедем со мной, далеко-далеко, я обещаю тебе красивую интересную жизнь, я буду всю жизнь носить тебя на руках, я осыплю тебя деньгами, я буду считать своим позором, если кто-то будет одет лучше тебя, если кто-то будет красивее тебя, если кого-то будут любить больше, чем тебя.
– Из каких-то тайников памяти, из прочитанных в детстве романов извлекал Ворон эти слова, и слова эти становились для него единственной существующей реальностью. Все было в порядке вещей - Ворон был упрям, и иногда ему безумно хотелось чего-нибудь, денег, например, или какую-нибудь вещь... Теперь же он жаждал вещи одушевленной. И в процессе своего монолога сам для себя сделал вывод - он должен добиться своего, именно это и есть отныне цель его жизни.

Он снова надел темные очки и придвинул свой стул поближе к ней.

– Я знаю, Катюша, ты боишься меня, ты ненавидишь меня, ты считаешь, что это я подстроил то, что здесь произошло - видит Бог, это не так, сказал Ворон. Он не боялся Божьего гнева.
– Я сам жертва обстоятельств. Я могу быть другим... Как ты красива!
– вдруг закричал он.
– Я сделаю так, как ты захочешь. Ты совершенно свободна, ты можешь сейчас же ехать домой. Только пойми одно - никто никогда не будет любить тебя так, как я. Твой парень нормальный сильный смелый человек, но у него вся жизнь впереди, а у меня ты - единственная, последняя любовь. Ты рождена для меня, Катя, ты должна быть со мной. Ты сама поймешь это.