Тайны подмосковных лесов

Рокотов Сергей

– С-сволочь, м-м-мерзавец, - промычал Аркадий, сжимая кулаки.

– Ну это понятно! Ты у нас зато молодец, дальше некуда! Пить со мной будешь? Где у тебя рюмки? А, помню, помню, вот здесь. С Машей твоей, царство ей небесное, вино распивали тогда в семьдесят третьем, а потом повеселились, ох повеселились, оттянулись, пока ты мамашу свою на курорт провожал грыжи-геморрои лечить...

– Н-ничего у в-вас не б-было..., - произнес, весь дрожа, Аркадий. Все в-врешь...

– Ну не было, так не было, какая теперь разница? Маша сама выбрала свою дорогу. Под мост, - помрачнел на минуту Ворон.
– а вот с Катюшей твоей было. Не у меня только, а у того

рыжего, который только что сюда заходил Они тогда с одним мужиком её по очереди трахали. Она тебе не рассказывала? Ну, тогда, когда ты в больнице лежал. Она хорошо у нас время провела. Случай ей помог, а точнее - один паскудный человечек, гуманист великий, а то бы никогда ты её, Аркаша, не увидел. Ездила бы она со мной по Европам и пропивала бы воровские деньги, а ты бы здесь сопли свои глотал.

Ворон встал, достал две рюмки и разлил коньяк. Аркадий сидел, весь налившись кровью и молчал.

– Коньяк-то какой? Армянский? Ну, ничего, сойдет. Ладно, наливаю. Аркадий задрожал, пытаясь дотянуться руками до Ворона.

– Выпить хочешь? Понимаю... На, я поухаживаю, возьми.
– Он подошел к Аркадию и протянул ему рюмку. Тот ударил по рюмке, и она упала на пол, обрызгав белую рубашку Ворона.

– Хам ты, однако, Аркаша, а ещё дипломат в прошлом, - отошел от него Ворон.
– Рубашку забрызгал, рюмку разбил, хрусталь, между прочим. У меня-то рубашек много, от Валентино, от Кардена, от Версаче, а вот ты новые рюмки вряд ли себе купишь. Да и не нужно тебе, вижу я, не жилец ты на этом свете. А что ты одеялом-то накрылся, да таким поганым, как будто на нем черти срать ездили? Жара такая, а ты под одеялом сидишь... Ноги, что ли, зябнут?

От всего этого ему стало так забавно, что он расхохотался и смеялся долго, даже весь вспотел. Ну до чего же Аркадий был смешон, с трясущимися руками, дергающимся лицом на инвалидной коляске да под этим нелепым одеялом. Ну и потеха! Вот радости-то доставил ему Аркаша, ну, спасибо!

– Ой, сдохну сейчас, ну и комик ты!
– вытирал он слезы с глаз. Ладно, хватит, выпью за счастье твоей Катюши!
– Поднял рюмку, залпом выпил и стал смачно хрустеть яблоком.

– У тебя зубы-то ещё есть?
– осведомился он.
– А мне вот повыбивали, Аркаш, пока я в лагерях сидел. Это когда вы с Машей по Европам и Америкам путешествовали, омаров жрали, а я гнилую картоху обломками зубов. Пришлось вот металлокерамику ставить - хорошая, дорогая, из Европы, в Германии делали. Ладно, все, Аркаш, хватит нам веселиться, теперь ты поплачь немного, как настоящий паралитик. Я пришел тебе сказать, что я вашу семейку поганую выведу под корень. Ни тебе, ни Катьке твоей, ни мужу её, щенку позорному, жизни не будет. Вы поиздевались надо мной, теперь мой черед. Дача твоя сгорит, может быть, даже сегодня, и с тобой, дураком припадочным, вместе, это я ещё подумаю, как лучше, квартирки ваши вы продадите за гроши и спасибо скажете, нет, не продадите, а подарите и ещё денег добавите за то, что мы согласимся принять их в дар, жениха вашего будут херачить каждый день, а Катьку твою будут...

– Ты что, бандит?!
– вдруг истошным срывающимся голосом заорал Аркадий, да так громко, что Ворон невольно схватился за уши.
– У тебя, что и пистолет есть?"

Ворон опешил на мгновение от его эксцентричности, а потом снова расхохотался. Ну до чего же нелеп был Аркашка! Ну, умора, до чего человек дошел! Цирк, да и только.

– Пистолет-то есть, да ты что, полагаешь, я на встречу с такой швалью как ты, пистолет буду таскать в кармане брюк? Дурак ты совсем,

посмотрел бы ты на себя в зеркало.

Он взял с серванта зеркало и поднес к лицу Аркадия.

– Ты посмотри, посмотри, какой ты мудак, шут гороховый.
– От ткнул ему несколько раз в нос зеркалом, а затем швырнул его обратно на сервант, да так сильно, что зеркало разбилось.

– О как! Видать, к погибели твоей, Аркашка!
– хмыкнул Ворон.

– Это з-зеркало так любила Маша..., - еле слышно пробормотал Аркадий.

– Не грусти из-за барахла, доходяга! Ты из-за дочери своей грусти! входил в раж Ворон.
– Сейчас тебе порасскажут кое-что!

Он открыл входную дверь, высунулся и знаком велел Рыжему подойти к нему, а второму оставаться на месте.

Рыжий быстро подбежал к двери.

– Заходи. Подухаримся сейчас. Лишнего только не говори, понял? прошептал Ворон.

– Знакомься, Аркаш, это Рыжик, наш друг. Вернее, близкий человек твоей Катьке. А ты вот что, Рыжик, ты Катькой попользовался, так изволь платить. Вот человек сидит пожилой, инвалид. Ты видишь, как он бедно живет - стены облупились, как шкурка на одном месте, и покрасить ему их не на что. Ты можешь увагу сделать пожилому человеку, инвалиду?

– А почему нет?
– пробасил Рыжий.
– Мы готовы... Если...

– Вот и хорошо. Рыжий у нас половой гигант, на не одни изнасилования да убийства на сексуальной почве. За прошлые услуги твоей дочери он тебе, Аркашка, стены покрасит, но вот если ты время от времени Катьку ему будешь предоставлять, он тебе все краны со смесителями поменяет и крышу перекроет. Он мастер на все руки. Правда, Рыжик?

– А почему нет?
– повторил Рыжий.
– За хорошее дело... Она девка фартовая, телом богатая...

Ворон с одобрением в глазах глядел на Рыжего, продолжай, мол...

– Очень даже страстная..., - продолжал Рыжий, чувствуя поддержку босса.
– Ее сначала Помидор трахал, а у него такой инструмент, глядеть и то страшно, во...
– Он согнул локоть.
– С места не сойти. Так после него она очень даже в силах была и вертелась как заведенная, извивалась вся, падлой буду...

– Как же вы..., - бубнил Аркадий со слезами на глазах, сжимая кулаки.

– Как?
– ощерился Рыжий, окончательно набирая силы.
– А вот так!
– Он широко расставил ноги и показал себе на известное место. Глянул на довольного улыбающегося Ворона и начал делать неприличные движения вперед-назад.

– Жалко, - тихо произнес Аркадий.

– Чо тебе жалко-то? Дурошлеп!
– подивился его словам Рыжий.

– Он тебе больше не пригодится, - ещё тише сказал Аркадий.

– Это почему-й-то?
– успел произнести Рыжий, и тут одеяло слетело с колен Аркадия, и грянул пистолетный выстрел. Пуля попала Рыжему в то самое место, которым он только что так бахвалился. Ворон отпрыгнул к стене.

Оглушительный крик Рыжего наполнил всю комнату. Он схватился руками за место, в которое попала пуля, упал на пол и скорчился от невыносимой боли.

Аркадий встал с места и направил дуло ТТ в лоб Ворону.

– Я же говорил, что больше не пригодится, - спокойно произнес Аркадий.
– А ты, - сказал он Ворону, остолбеневшему у противоположной стены, посмейся еще. А то ты не насмеялся за долгие годы лишений и страданий. Посмейся над искалеченным другом, ты же у нас веселый мужчина, Олег Николаевич Быстров, без вести пропавший, утопленный, воскресший, возрожденный, Ворон черный, любимец публики.

Рыжий в это время катался по полу, отчаянно крича от боли.