Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')
Шрифт:
Сразу же после съезда Калачева к трапу подошел катер командующего флотом вице-адмирала Пархоменко. Вместе с ним на корабль прибыли член Военного совета вице-адмирал Кулаков, начальник штаба эскадры контр-адмирал Никольский (командир эскадры контрадмирал Уваров находился в отпуске).
Сербулов встречал комфлота, а я докладывал обстановку Кулакову. Тот долго слушать не стал.
– Ладно, веди меня в низы. Разберемся на месте.
Спустились по трапам. Матросы конопатили дверь. Но вода прорывалась снизу. Аварийными работами в кубрике руководил старшина 1-й статьи. Фамилию не помню. Офицер, начальник аварийной партии, был на берегу.
На средней палубе матросы задраивали вторую броневую дверь. Кулаков приободрил их: "Молодцы!"
Словом, все шло как надо. Мы поднялись наверх. К тому времени на корабль прибыли из города старпом капитан 2-го ранга Хуршудов и штатный наш замполит капитан 2-го ранга Шестак. Я сдал ему обязанности.
Заместитель командира линкора по политической части капитан 2-го ранга (ныне капитан 1-го ранга в отставке)
Г.М. Шестак:
– Ночью в городе, у себя дома, я услышал взрыв. Прибежал на Графскую пристань, оттуда катером - на "Новороссийск".
Линкор был полностью укомплектован личным составом - 1620 человек. Накануне прибыло пополнение и курсанты из Одесской мореходки. Всего вместе с аварийными партиями соседних крейсеров на "Новороссийске" было более 1900 человек.
Площадь пробоины - уже потом, когда линкор подняли, - определили в 150 квадратных метров. Через эту гигантскую брешь в первые минуты в корпус корабля поступили сотни тонн забортной воды. Все службы на линкоре сработали четко: сразу же выставили семь линий обороны. Правда, постепенно их пришлось сдавать одну за другой. Пока затапливался один отсек, подкрепляли другой. Ни один человек не покинул свой пост без приказа. Сдавали переборки, а не люди. Если на наших отечественных линкорах толщина переборок превышала сантиметр, то итальянцы, стремясь облегчить корабль для увеличения скорости хода, делали их из листов толщиной в несколько миллиметров, то есть раз в пять тоньше. Под напором воды они вспучивались, как фанера, и лопались.
Благодаря героическим усилиям и умелым действиям экипажа "Новороссийска" линкор с такой огромной пробоиной продержался на ровном киле два часа сорок минут...
Мичман И.М. Анжеуров, адъютант командира:
– Едва пришел в себя после взрыва - бросился поднимать своих секретчиков. Хранилище секретных документов - в носу, неподалеку от места взрыва. Еще не успели дать свет, темень... Раздобыл где-то фонарь. Надо спасать документы. Их сотни. Вода уже по щиколотку. Тут дали свет. Я бросился в кубрик радиотехнической службы. Приказал морякам снять наматрасники и таскать в них документы в мою каюту. Вскоре она была завалена почти доверху. Однако спасти все документы мы не успели. Носовая часть линкора быстро погружалась. Там же, в секретной части, остались и схемы непотопляемости корабля, которые были так нужны потом в ПЭЖе...
Старшина 2-й статьи В.В. Скачков:
– До демобилизации мне оставалось всего 21 сутки, а пришел я на линкор в 1951 году.
В тот день мы выходили в море после ремонта подшипников правого гребного вала, а вечером я сошел на берег в увольнение. На корабль вернулся в 0.20. А спустя час рванул взрыв.
Я находился в ленкаюте, расположенной на батарейной палубе между барбетами первой и второй башен по правому борту. Удар пришелся в 15-20 метрах от меня. Я тут же выскочил на верхнюю палубу и увидел дымящийся развороченный настил...
В районе взрыва находилась прачечная, которой заведовал старший
...Потом, когда поступила команда построиться на юте, ко мне подошел адъютант командира мичман Анжеуров и велел отдать аккумуляторный фонарь писарям, собирающим документацию в секретной канцелярии. Я передал свой фонарь старшине команды писарей Александру Карпенко, спросил, не нужно ли помочь. От помощи он отказался. Больше я его не видел, так как никто из писарей после опрокидывания не выплыл...
Главный боцман линкора "Новороссийск" мичман Ф.С. Степаненко:
– В ту ночь я бы точно погиб на корабле, останься в своей каюте. Она аккурат в районе взрыва располагалась. Первая от артпогреба. Но заболела старшая дочь. Ей неправильно сделали прививку от полиомиелита. Разбил паралич. Жена ее в больницу повезла, там и на ночь с ней осталась, а мне переслала со старшиной баркаса записку: мол, так вот и так, надо бы с семилетним сынишкой дома посидеть. Отпросился я у своего непосредственного начальника - Зосимы Григорьевича Сербулова - и до хаты. Я тут недалече - в Ушаковой балке - как жил, так и живу... Да... Ночью пригрелся подле меня сынишка. Разбудил нас взрыв. Что за ЧП? Оделся и бегом в Аполлоновку, на корабль. "Может, война?" На Госпитальной стенке два полураздетых матроса. Оба мокрые.
– В чем дело?
– "Новороссийск" наш взорвался.
– Вы что - пьяные?!
Да сам вижу - трезвее не бывает. Нашел ялик.
– Греби к линкору!
А уж издали вижу - беда. Нос просел, корма поднялась. Винты видать... Эх!..
Старший лейтенант К.И. Жилин:
– Я собрал личный состав своей батареи и разбил матросов на пятерки. Так удобнее было доставать людей из покореженных взрывом кубриков. Первым делом, конечно, стали выносить раненых. Одних отправляли сразу в госпиталь, других относили в баню... Трупы складывали на баке и накрывали их орудийными чехлами, бушлатами...
Потом, когда закончили эту печальную работу, отправил своих в башни на боевые посты. Но так как меня из дежурных по низам не сменили, то я остался на верхней палубе руководить заводкой буксирного троса. С левого борта носовой части к нам подошел мощный буксир. С него подали трос, и мы завели его за барбет носовой башни. Чтобы буксир смог подтащить нас к берегу, к Госпитальной стенке, надо было обрезать бридель носовой бочки, которая держала линкор на своем мертвом якоре. Но, увы, нос просел слишком глубоко, и обрезать бридель-цепь уже было невозможно. Буксир изо всех сил подтянул "Новороссийск" метров на двадцать, но якоря стащили линкор обратно.
Тогда кто-то скомандовал: "Буксир в кормовую часть!" Я схватил мегафон и бросился на ют. Завели буксирный трос на корму, закрепили за кнехты. Буксир, отчаянно работая винтами, потащил нас к берегу. Но тут же увеличился крен на левый борт. Крен выровняли. Отдали кормовой бридель. Корма пошла вверх, нос просел еще глубже. Буксир яростно взбивал воду винтами. Он уже не мог стащить нос линкора с грунта.
Инженер-капитан 1-го ранга С.Г. Бабенко:
– Спросив у оперативного дежурного (чья шутка насчет ночной побудки так злосчастно сбылась), куда он выслал за мной катер, я быстро собрался и бегом кинулся на Графскую пристань. По дороге вспомнил, что командир пятой - электромеханической - боевой части линкора "Новороссийск" Иван Резников сейчас в отпуске и уехал из Севастополя к себе на родину, в Тихорецк.