Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')
Шрифт:
Я спросил: "Как самочувствие? Ответьте по пятибалльной шкале!"
В воздушной подушке они провели уже несколько часов, и воздух там изрядно подпортился, и все же - мужественные люди!
– из первого машинного простучали пять раз. И даже потом, теряя от удушья сознание, они все равно стучали: "Самочувствие хорошее".
Несколько человек скопилось в 28-м (кормовом) кубрике. К ним послали водолаза, но тот не смог туда пробиться. На его пути трупы погибших стояли стеной. Пошел второй и тоже вернулся ни с чем...
Мичман Н.С. Дунько:
– Я эту историю, наверное, точнее знаю. Мне ее водолаз, тот
Когда Сербулов дал команду покинуть корабль, Хабибулин, строевой третьей башни, прыгнул за борт. Он потом сам удивлялся: "Прыгал в воду, а оказался в помещении!"
Из кубрика, куда он попал, воздух выдавливало с такой силой, что руку Хабибулина втянуло в узкий и глубокий иллюминатор, проделанный в броне. Никак не мог он вытащить руку. Несколько раз накрывало водой, хватал воздуху и снова рвался, пока не освободился наконец... Он тут же полез по трапу выше, но линкор уже перевернулся, и Хабибулин попал из 28-го кубрика, где он находился, в 31-й, расположенный палубой ниже. "Лезу, лезу, рассказывал он, - а на голову мне что-то давит. Пощупал - нога. Слышу плач. Матрос молодой, дневальный по кубрику, растерялся, верх с низом перепутал, навстречу мне лезет. Я ему: "Молчи, салага, давай койки раскатывай, на матрасах спасаться будем!"
В общем, образовалась у них в 31-м кубрике воздушная подушка, но вода медленно поднималась. Темно, холодно... Нащупали чемодан, нашли флакон с одеколоном. Выпили для согрева. Там же и утюжок обнаружился, он им потом тоже пригодился.
Просидели они так до утра, вдруг слышат из-за борта человеческий голос: "Всем, кто нас слышит! Простучите номер кубрика и количество людей в нем".
Простучали они утюжком: "31-й кубрик, два человека". Сначала хотели простучать число людей побольше, чтобы скорее спасатели пришли. Но честно отбили - "два".
Теперь о водолазах. Ребята, конечно, рисковые...
Поясню чуть подробнее, что Николай Стефанович имел в виду, когда определил работу водолазов одним лишь словом - "рисковая".
Водолазам надо было пробраться не просто в затонувший корабль, а в корабль все еще тонущий. Опрокинувшийся линкор медленно, но неостановимо погружался еще несколько суток: сначала с поверхности моря исчезло днище, потом толща воды над ним все росла и росла. Линкор уходил в сорокаметровый слой донного ила, пока не уперся стальными мачтами в твердые материковые глины. Так что водолазам приходилось искать дорогу к палубным люкам уже не в воде, а в полужидком месиве взбаламученного ила. Им надо было проползать под линкор, затем, волоча за собой шланг-сигнал и кабель подводного светильника, пробираться по шахтам сходов, по затопленным лабиринтам коридоров, проходов, трапов... При этом каждую секунду в стеклах их шлемов могло возникнуть такое, отчего и на берегу сердце застынет: человеческое лицо, искаженное муками удушья, обезображенный труп, покачивающиеся в потревоженной воде тела погибших матросов... Каждый из спасателей рисковал навсегда остаться здесь вместе с ними. Но водолазы упорно пробивались к заживо погребенным...
Признаюсь, что дальнейший рассказ Дунько показался мне сплошным нагнетанием ужаса: все мы невольно сгущаем краски, когда пытаемся пронять собеседника. Но я вспомнил спасательные
Мичман Н.С. Дунько:
– Единственный путь, которым можно было добраться к Хабибулину и Семиошко, проходил через 28-й кубрик, расположенный под верхней палубой. Едва водолаз туда пролез, как его встретила стена трупов. Он их раздвигает, а они сдвигаются. Он их в стороны, а они снова сходятся, путь закрывают. Где-то на пятом метре парень не выдержал.
Пошел второй - и тоже не смог пробиться сквозь тела мертвецов. Третий - москвич, старший матрос Попов, - попросил стакан спирта. Пошел. Всех растолкал. Очистил вход в кубрик и всплыл в воздушной подушке. Он-то и спас Хабибулина с Семиошко.
Хабибулин потом рассказывал: "Сутки ждем. Никого нет. Уже дышать трудно... Воздух портится... Вдруг вода внизу стала светлеть. Пятно от фонаря... Потом голова водолаза выныривает. "Живые кто есть?" - спрашивает. "Есть!" - кричим и на пробковых матрасах к нему плывем".
К тому времени воздушная подушка, в которой жили матросы, "сплющилась" до 30 сантиметров.
Первым делом Попов дал им воздух. Для этого он оттянул на запястье резиновую манжету и нажал головой золотниковый клапан в шлеме, попросил по телефону увеличить давление. Вода, подступившая было к посиневшим губам матросов, слегка отхлынула, потом пошла вниз... Образовалась воздушная подушка высотой в полтора метра. В ней уже можно было жить. А когда водолаз извлек из термоса бутылки с горячим какао, то жизнь и вовсе влилась в жилы матросов. Обжигаясь, жадно глотали живительный напиток.
Когда Попов попробовал снова уйти под воду - за помощью, - оба настрадавшихся узника вцепились в него мертвой хваткой. Как вывести их из подводной ловушки?
"Выводить людей мы послали сразу четырех водолазов, - рассказывал Романов в своем письме.
– В кубрик должен был пролезть старший матрос Онуфриенко. Его проход и вывод пострадавших обеспечивал старший матрос Скапкович, а у входного кормового люка их должен был встречать главстаршина Виноградов. Онуфриенко благополучно добрался до места и доставил два кислородных дыхательных аппарата".
Молодой матрос Семиошко был из электромеханической боевой части, где проходил легководолазную подготовку. А вот Хабибулин из башни пользоваться аппаратом не умел. К тому же от пережитого оба были на грани нервного срыва. И тогда снова неведомо откуда, то ли из затопленного в кубрике динамика, то ли из-за борта - спокойный, обнадеживающий голос.
– Товарищи, - говорил Смирнов в микрофон, - эти аппараты весьма надежны и просты в обращении. Они спасут вам жизнь. Надо только соблюсти порядок включения...
И дальше - все девять пунктов, согласно инструкции... В кромешной тьме, на ощупь, они освоили эти аппараты. Вскоре доложили о готовности к выходу.
– Я сказал им: С богом!
– вспоминал Адмирал Флота, - и они пошли...
Едва погрузились, как один из матросов - Хабибулин - потерял сознание и выскользнул из рук водолаза.
"Я руководил спуском по телефону, - пишет Романов, - и когда Онуфриенко доложил, что потерял своего подопечного, сжалось сердце: неужели все бесполезно?