Тайны политических убийств
Шрифт:
И наконец, последний из восьми подсудимых — Эдвард Спейнджлер. Рабочий сцены в театре Форда, он с охотой принимал на себя роль слуги Бута, который порой фамильярно беседовал с ним или пропускал вместе с ним стакан вина, как с закадычным приятелем. Спейнджлер в числе других служащих сцены убирал ложу президента, и при этом слышали, как он отпускал злобные реплики в адрес Линкольна. Подозревали, что именно стараниями Спейнджлера замок в ложе президента оказался сломанным. По собственному признанию обвиняемого, сделанному во время предварительного следствия, Бут попросил его подержать лошадь. Но Спейнджлер должен был спешно идти на сцену для подготовки следующего акта. Он передал лошадь подсобному рабочему Джозефу Бэрроу. Когда Бут спасался бегством из театра, один из плотников, работавших на сцене, воскликнул: «Это был Бут». Спейнджлер ударил плотника по лицу. Чья-то услужливая рука захлопнула дверь, ведущую со сцены, перед наиболее проворным из преследователей. Обвинение упоминало и о веревке, длиной в 80 футов, найденной в мешке у Спейнджлера, однако неясно, какое она имела отношение к убийству президента. Все показания, собранные против Спейнджлера, не могли служить доказательством ничего другого, кроме хороших отношений с Бутом, а тот имел много приятелей. Никто не видел Спейнджлера ломающим замок в ложе. Спейнджлер не мог одновременно ударить плотника и успеть захлопнуть дверь со сцены.
Итак, восемь обвиняемых. Все они, за одним-двумя исключениями, в той или иной мере были связаны с южной разведкой, а часть из них — активные ее агенты. Но среди них — ни одного из закулисных организаторов заговора.
Может быть, однако, процесс пролил свет на связи обвиняемых? Ведь само обвинительное заключение предусматривало выявление отношений между обвиняемыми и их сообщниками — Джефферсоном Девичом, южными диверсантами в Канаде и другими оставшимися неизвестными лицами. Обвинение попыталось доказать причастность правительства и разведки разгромленной Конфедерации к заговору. Свидетелем обвинения выступил Ричард Монтгомери, разведчик, действовавший в Канаде. Монтгомери, правда, получал деньги и из Вашингтона, и из Ричмонда. Но он был агентом северян, проникшим (под именем Джеймса Томпсона) в секретную службу южан, которую снабжал ложной информацией, и вместе с тем с ее помощью знакомился с секретами Конфедерации, представлявшими большой интерес для вашингтонского правительства. Монтгомери заявил, что агент южан Джейкоб Томпсон летом 1864 г. и в январе 1865 г. при встречах с ним в Монреале говорил, что имеет людей, готовых устранить Линкольна, Стентона, Гранта и других лидеров Севера. Сам Томпсон одобрял этот план и лишь дожидался санкции Ричмонда на его осуществление. По словам Монтгомери, он неоднократно встречал в Канаде Пейна. Бут во второй половине 1864 г. дважды ездил в Монреаль и совещался с лидерами Конфедерации. Монтгомери, однако, заметил, что ему неизвестно, одобрил ли Джефферсон Девис планы Джейкоба Томпсона, хотя думает, что такое одобрение было получено.
Отметим попутно и другой момент. По крайней мере с января 1865 г. военное министерство должно было из донесений Монтгомери знать о готовившемся покушении и принять необходимые меры предосторожности. Мы еще вернемся к рассмотрению того, как оно поступило в действительности.
Вторым важным свидетелем обвинения был Генри фон Штейнекер. По словам свидетеля, в 1863 г. он пробрался на Юг и вступил в полк известного генерала Джексона. Летом 1863 г., когда полк находился в Виргинии, в лагере появился Бут, обсуждавший с Джексоном и с офицером его штаба планы убийства Линкольна. Другие свидетели приводили менее важные данные. Американский врач Джеймс Меритт, спешно прибывший за государственный счет из Канады, показал, что слышал разговоры агентов южан о предстоящем убийстве президента и даже 10 апреля 1865 г. сделал об этом соответствующее заявление мировому судье в Галте. (Канадские власти решительно опровергали это утверждение.) Сэнфорд Коновер, служивший в южной армии и потом бежавший на Север, уверял, что в качестве корреспондента радикальной газеты «Нью-Йорк трибюн» он встречался с некоторыми мятежными агентами и диверсантами. По словам Коновера, он слышал о плане убийства в феврале 1865 г. и послал известие об этом в свою газету. Если дело обстояло действительно так, трудно поверить, чтобы редакция газеты не сообщила об этом предупреждении соответствующим властям, прежде всего военному министерству.
Остальные свидетели, а также документы, представленные обвинением (подлинность части из них вызывает сомнение), мало что прибавляли к уже известному. В лучшем случае они доказывали существование заговора (кто в этом сомневался?), а также ту или иную причастность к нему подсудимых.
30 июня 1865 г. военный трибунал вынес приговор. Все подсудимые были признаны виновными. Э. Спейнджлера приговорили к шести годам тюрьмы, М. О’Лафлина, С. Мадда, С. Б. Арнолда — к пожизненному заключению, Л. Пейн, Д. Этцеродт, Д. Геролд и М. Е. Саррет были присуждены к смерти через повешение. Попытки добиться смягчения участи Мэри Саррет окончились неудачей (позднее президент Эндрю Джонсон уверял, что ему не доложили о ходатайствах о помиловании).
7 июля 1865 г. во дворе федеральной тюрьмы была воздвигнута виселица, которую окружили войска. На эшафот втащили находившуюся без сознания Саррет, стенающего Этцеродта, дрожащего, плачущего Геролда и сохранявшего угрюмое молчание Пейна. Генерал Хартренфт огласил приговор. Через несколько мгновений все было кончено… Белые повязки смерти, скрывавшие лица казненных, как бы символизировали печать молчания, наложенную на уста заговорщиков, и те тайны, которые они унесли с собой в могилу. А четверо других подсудимых были переведены в тюрьму, находящуюся на Драй Тортугас — выжженном солнцем островке в 100 милях от побережья Флориды. Форт Джефферсона, куда поместили заключенных, был окружен широким рвом, заполненным водой; в ров часто заплывали акулы.
Почему изменили первоначальный приказ президента Джонсона держать всех четверых арестантов в тюрьме города Олбени? Может быть, из-за соображений безопасности? Заключенные имели множество сочувствовавших и на Юге, и на Севере, а из Форта Джефферсона бежать еще не удавалось никому. Но возможно и другое — стремление, чтобы об осужденных ничего не просочилось на волю.
Говоря об этой гипотезе (а ее не раз высказывали некоторые американские авторы), надо помнить, что кроме М. О’Лафлина, умершего от желтой лихорадки на острове, остальные трое были в феврале 1869 г., за месяц до окончания срока президентства Джонсона, помилованы последним и выпущены на свободу. Никто из них не сделал никаких разоблачений. Перед смертью Спейнджлер (1879 г.) и Мадд (1882 г.) оставили данные под присягой заявления о своей невиновности, что противоречило имеющимся веским доказательствам их участия в заговоре.
Итак, правосудие свершилось. Страна могла быть спокойна — чудовищное преступление не осталось безнаказанным. Но, однако, какое-то смутное чувство неудовлетворенности тем, что наказаны лишь рядовые исполнители заговора и что главные преступники остались на свободе, владело многими современниками. Вскоре эти сомнения прорвались на страницы печати, зазвучали с трибуны конгресса.
А между тем чего же, казалось, больше — трибунал судил обвиняемых за подготовку убийства Линкольна и других высоких должностных лиц в сговоре с рабовладельческим президентом Девисом и главарями южной секретной службы и даже с другими «неизвестными лицами».
Неизвестные пока оставались неизвестными. Напротив, известный всем Джефферсон Девис находился в руках федеральных властей, в крепости Монро. "Через полгода после окончания процесса над заговорщиками юридическая комиссия палаты представителей американского конгресса занялась рассмотрением доказательств, имевшихся против Джефферсона Девиса (а также против одного из руководителей южной разведки Клемента Клея). Политическая обстановка в стране к этому времени заметно изменилась. Президент Эндрю Джонсон, взявший курс на примирение с плантаторами, восстановил против себя радикалов. Таким образом, занявшись расследованием роли Девиса, радикалы метили прежде всего в Джонсона.
Однако противники радикалов сумели нанести контрудар. В ходе перекрестного допроса свидетелей обвинения вскрылись обстоятельства, подрывавшие доверие к показаниям этих лиц. Ричард Монтгомери, как выяснилось, был в прошлом вором-рецидивистом, хорошо известным Нью-йоркской полиции, человеком, заведомо способным на лжесвидетельство. Генри фон Штейнекер (его настоящее имя Ганс фон Винкельштейн), оказывается, не только бежал из южной армии, но успел дезертировать и из войск северян, а также обвинялся в казнокрадстве! Доктор Меритт, как показало расследование, произведенное по приказу английского генерал-губернатора Канады, был знахарем, не брезговавшим самыми нечистоплотными махинациями. Не лучше обстояло дело и с другими свидетелями, особенно с С. Коновером (его настоящее имя Чарлз Дэнхем), который был уличен не только в даче ложных показаний, но и в попытке подбить к этому же других. Американские власти проявили оперативность и не дали ему скрыться (как успел исчезнуть фон Винкельштейн). Он был приговорен к 10 годам тюрьмы. Быть может, такой активностью прокуратура и военное министерство хотели защитить честь мундира и в то же время заткнуть рот слишком много знавшему и болтливому мошеннику. Однако на деле суд над Коновером сделал общеизвестными факты лжесвидетельства, с которыми ранее была знакома лишь узкая группа вашингтонских политиков.
Радикальное большинство юридической комиссии палаты представителей объявило Джефферсона Девиса причастным к заговору, приведшему к убийству Линкольна. Однако обвинение против Девиса было сильно скомпрометировано разоблачением лживости показаний свидетелей, выставленных прокуратурой.
А между тем нет никаких оснований сомневаться в виновности Джефферсона Девиса. Не в том, конечно, смысле, что именно он давал указание об убийстве Линкольна. Девис отвечал за деятельность южной разведки. А Бут и другие заговорщики были ее агентами и действовали по ее указаниям. Не удовлетворяясь этим, прокуратура пыталась найти доказательства того, что Девис сам персонально руководил заговорщиками. Но даже если дело обстояло так, обнаружение подобных доказательств могло быть только делом счастливого случая. Такой случай не представился, и пришлось воспользоваться услугами лжесвидетелей.