Тайны прошлого
Шрифт:
— Это тебе на первое время, — сказала она.
Наши размеры почти совпадают, ее вещи будут мне лишь слегка в обтяжку. Я так торопилась на самолет, услышав о папе, что уложила минимум одежды, а из обуви у меня была только пара потрепанных ковбойских сапог, в которых я улетала.
А теперь я лишилась и джинсов. Зато приобрела пару джортов.
— Томми, ты могла бы привезти ко мне свою одежду. Я не против ее постирать. Уже не помню, когда в последний раз работала старая мамина машинка.
— Я в порядке. Не стоит беспокоиться.
Я
— Когда ты уезжаешь? — спросила она. — Я имею в виду в Вайоминг? Вернешься к тем детям и своему исследованию? Ты ведь можешь просто забыть обо всем. Оставить ранчо и дела Вэйду, он позаботится.
«Снова сбежишь», хотела она сказать.
— В том-то и дело, Сэди. Я не уеду. Не в этот раз. — В темноте я не могла прочитать выражение ее лица. — Пожалуйста, будь осторожнее, — сказала я ей. — Закрывайся. И включи ту дорогущую систему безопасности, которую установил Вэйд.
— Я хорошо подготовлена, — ответила сестра. Если моя немногословность ее и беспокоила, она не показывала этого. — А то, что ты посоветовала, для нас стандартная процедура.
Я включила первую передачу и судорожно вздохнула. Все, что я любила больше всего на свете, помещалось в крошечный жестяной трейлер, торчащий посреди прерии. И я не собиралась позволять кому-то вроде Розалины Марчетти отнять это у меня. Или обесценить.
— Мы навсегда, — произнесла я слова, которые, будучи девчонками, мы часто писали вместе на тротуаре у школы, на песке пляжей, на запотевших окнах в машине.
Сэди смотрела, как я уезжаю, ее фигурка в зеркале заднего вида становилась все меньше и меньше, пока ее окончательно не поглотила тьма.
Пикап тащился по колдобинам. Сквозь кроны деревьев мне уже подмигивали запрограммированные системой безопасности фонари у дома. Раз в месяц здесь появлялась команда уборщиков, открывались окна, выметалась пыль, но дом пустовал с тех пор, как мама попала в больницу. Не могу сказать, что меня так уж радовала одинокая ночь после событий последних суток, ведь я не знала, что таится в темноте за освещенным периметром, под луной, которая то выныривала из-за облаков, то пряталась обратно.
Я вышла из пикапа, забросила рюкзак на плечо, в правой руке сжимая пистолет сорок пятого калибра, а в левой чемодан, и двинулась на веранду. Выудила ключ из-под потрескавшегося горшка в кашпо у крыльца. Фамильный призрак покачивался где-то рядом от мягкого ветерка. Воздух был влажным и свежим, как перед грозой. Дверь привычно взвизгнула, когда я толкнула ее и набрала охранный код.
Мы с Сэди еще не разобрали мамины вещи. Нам обеим не хотелось признавать, что она никогда не вернется.
Но я думала о том времени, когда придется многое признать.
Дом казался опустевшим и
Я открыла салунную дверцу уютной подсобки рядом с кухней. Это было любимое место мамы. У широкого окна, которое папа прорубил специально для нее, стоял мамин антикварный столик. Когда-то из этого окна можно было увидеть, как гуляют ленивые коровы, буйствует природа и две маленькие девочки задумывают игры, которые время от времени заканчиваются наложением швов.
Здесь я сжималась в комочек на полу, в пятне солнечного света, и наблюдала, как мама работает со счетами или пишет письма.
Эта комната всегда была для меня надежным убежищем. И если мама что-то прятала, то именно здесь я смогу это найти.
Я положила пистолет на столешницу, отодвинула фаянсовую фигурку пианистки, вазу с морскими раковинами и маленький сборник стихов Эмили Дикинсон в синем бархатном переплете.
Пистолет рядом с ними смотрелся ужасно. Его характер навсегда изменился сегодня, когда я впервые выстрелила от страха.
Мамино окно зияло большим черным провалом в ночь. Уличные фонари освещали только фасад дома, а сегодняшняя сумасшедшая луна скрылась за тучами.
Мне представилось бледное лицо, выныривающее из темноты за окном, как пловец, поднявшийся из глубин к поверхности озера.
Там может стоять человек, угроза, а я не узнаю о нем, пока меня не осыплет осколками.
Прекрати, велела я себе. Перестань немедленно!
Я дернула шнур занавесок, закрывая окно.
Столешница поддалась легко. Внутри стол представлял собой лабиринт отделений и маленьких ящичков.
Средний ящик в верхнем ряду всегда завораживал нас с Сэди — его маленькая замочная скважина была сделана в виде резной обезьянки, прикрывающей лапами глаза.
Но ирония сегодня была мне недоступна. Я подергала ящик, но он не поддавался. Я открывала и закрывала остальные десять, но в них оказался обычный мусор: скрепки для бумаг, старые ключи от машины, связка резинок для купюр, горсть разномастных пуговиц.
Большой ящик справа я оставила напоследок и теперь рванула его от всей души. Я знала, что там: простой белый официальный конверт с мрачной надписью «Прочитать после моей смерти». Мама, в качестве последнего своего осознанного действия, показала мне, где именно он находится. Похоронные приготовления, сказала она. Я перевернула конверт, борясь с желанием сломать печать. И сознательно отправила его обратно в ящик. Для начала мне нужно было уяснить совсем другие вещи.