Тайны пустоты

Елисеева Валентина

...

Чёрный, подрагивающий туннель производил удручающее впечатление.

– На этот раз ты угадал: туннель ужасен, – констатировала Таша. – Как додумался?

– Сделал совершенно бредовое предположение, что коэффициент сопротивляемости пустоты не нулевой. Раньше он считался таковым по умолчанию, ведь пустота – это отсутствие чего бы то ни было материального, отсутствие того, что могло бы как-то взаимодействовать с вещественными объектами. В большинстве случаев коэффициент в самом деле настолько мал, что в первом приближении можно считать его нулевым. Однако в некоторых областях подпространства его отличие от абсолютного нуля необходимо учитывать, поскольку здесь нарастают эффекты неустойчивости.

Полагаю, как раз такие области ты видишь более тёмными. Смотри, вон там для тебя должно быть серое пятно.

– Так и есть, – подтвердила Таша к вящему удовлетворению Стейза.

– Отлично, осталось решить вопрос твоей безопасности.

Она запуталась на середине перечня путей, которыми он собирался решать этот важный вопрос и воздействовать на стратега по Биосферам и многих неизвестных ей лиц: зависла где-то между приказами Верховного стратега и петициями сенаторов Галактического Совета. Рассуждения о вотумах, надзорах, общественном мнении оставили смутное ощущение грандиозных замыслов, но так и не прояснили, чего конкретно он хочет добиться такими крупномасштабными манёврами. В конце концов, устав мучиться предположениями, Таша решилась спросить об этом прямо и услышала в ответ:

– Я должен каждое утро знать, куда тебя намереваются тащить и как собираются обеспечивать твою охрану, чтобы своевременно внести разумные коррективы.

– Ни за что б не догадалась! – вздохнула Таша. – А вариант позвонить мне и спросить не рассматривается принципиально? – Она верно оценила выражение, возникшее на лице Стейза, и с веселым сочувствием напомнила: – У сложных задач иногда бывают очень простые, очевидные решения.

– Ты разрешаешь мне звонить тебе каждое утро? – Стейз так проникновенно заглянул ей в глаза, что Таша вспыхнула, хоть и была в этом ненастоящем мире всего лишь бестелесным духом.

– И в любое другое время суток и даже без всякого повода, – подтвердила она и вновь увидела намёк на улыбку, почувствовала тепло мужской симпатии. Стейз молчал, а она думала, что два призрака, целующиеся по ту сторону реальности, это скорее глупо, чем трогательно, но... именно сейчас её как никогда сильно тянуло на глупости. Мужские пальцы пробежались по её щеке, и Стейз хрипловато сказал:

– Тебе пора возвращаться, пока врачи не подняли панику.

– Да, пора.

Хорошо, что благоразумие никогда не изменяет стратегу по Науке. Её оно подводит частенько, особенно по четвергам, но завтра пятница и здравый смысл вернётся с рассветом.

– До завтра, – шепчет мужской голос, и возникают серьёзные сомнения, что здравомыслие вернётся из отпуска, и кажется, что завтра снова будет четверг...

– До завтра...

Господи, тридцать лет жила себе мирно-спокойно, про иные миры и пришельцев только в фантастических романах читала и к самой идее существования других гуманоидных рас относилась со здоровой долей скепсиса. Почему именно её угораздило влюбиться в инопланетянина?!

...

Северное сияние заливало ало-сиреневыми и жёлто-изумрудными всполохами искристые белые снега, укутавшие толстым одеялом поверхность планеты. Космопорт размещался на плоской вершине высокой горы, чтобы приземляющиеся и взмывающие ввысь шаттлы не тревожили покой коренных обитателей этих земель. Справка гласила, что в этом мире смена времён года происходит одновременно во всех широтах, и сейчас повсеместно царила зима. У экватора морозы наблюдались редко, среднесуточная температура колебалась у нуля по Цельсию, а ближе к полюсам достигала довольно низких значений. Стейз утром честно пытался прочитать Таше лекцию о перпендикулярности оси вращения планеты к её орбите и сильной вытянутости этой орбиты – лекцию, которая должна была популярно объяснить особенности климата этого мира. Таша не сомневалась, что лектор всё основательно доказал, но она бы

и под угрозой расстрела не смогла повторить его объяснения. Играющее всеми цветами радуги небо завораживало, как и безмятежный покой спящей планеты. Шапки снегов навеяли ностальгию по родине, бескрайние просторы напомнили Сибирь. Перед группой экологов на заснеженную взлётно-посадочную полосу приземлился овальный восьмиместный челнок. Вышедшие из него встречающие изумлённо вскинули брови при виде трёх человек в шубах и шапках-ушанках и одной тонкой фигуры, от макушки до пят затянутой в эластичный комбинезон из металлического полимера.

– Вы не замёрзнете? – участливо спросили у Таши.

– Ни в коем случае: комбинезон имеет теплоизолирующую кластерную подстёжку и рассчитан даже на длительное купание в жидком аммиаке, незамерзающие озёра которого встречаются у вас на полюсах, – невозмутимо заверила она, поправляя на шлеме очки, защищающие глаза от ярких бликов света и встречного ветра.

– Мы планируем лететь на полюс? – озадачились местные экологи, потуже затягивая шарфы на шеях.

– Нет, но Первый стратег, видимо, предполагает, что мы можем сбиться с курса и влететь напрямую в ледяной жидкий аммиак, – проворчал Бассит, страшно уязвлённый решением Таши ставить в известность об их перемещениях его вечного оппонента на совещаниях. – Полетели, оценим с высоты уровень катастрофы.

Чем ближе к северу смещался скоростной челнок, тем чаще белизна полей и заснеженных лесов сменялась пятнами ярко-зелёной растительности. Вскоре зелень пошла сплошной полосой, и Таша недоумённо открыла на планшете старательно изученное вчера описание растительного мира планеты. Приятный голос озвучил текст, подтверждая, что вечнозелёных видов растений здесь не имеется: все деревья сбрасывают листья и хвою на полгода, пока планета не приблизится к звезде достаточно близко, чтобы растаяли снега. В разгар лета здесь царит удушающая жара и буйным цветом распускается тропическая флора, но зимой ничего зелёного в природе быть не должно.

– Что это? – спросила Таша и экологи дружно вздохнули:

– Гигантские колонии вирусов, паразитирующих на фототрофных микроорганизмах. Неожиданно возникший симбиоз, в котором вирусы дают микроорганизмам устойчивость к критично низким температурам, а те благодаря этой устойчивости способны вести фотосинтез и размножаться даже в холодное время года. Поскольку все остальные виды растительности эти полгода проводят в «спячке», то...

– Зимой колонии вирусов не имеют конкурентов и усиленно размножаются, захватывая территории, – заключила Таша.

– Первый год мы надеялись, что их выжжет летнее солнце, но рост колоний в жаркое время хоть и замедлился, но не остановился, а главное – колонии не сдали свои позиции, раз и навсегда вытеснив с захваченных зимой мест остальные формы растительности! Каждую зиму ситуация ухудшается, скорость распространения симбионтов поразительная! Мы пробовали уничтожать их химикатами, но по итогу на заражённых землях они восстановились быстрее, чем все другие виды, мигом приспособившись к ядовитым веществам. Травоядные животные мигрируют подальше от несъедобных колоний вирусов, вслед за ними уходят хищники. В этом году зелёная холера подступила к поселениям людей и за первый месяц зимы поглотила гектары пахотных полей.

– Чтобы капусту не погрызли зайцы, рекомендуется выращивать её на открытой, хорошо простреливаемой местности, – задумчиво произнесла Таша. – А чтобы не съели вирусы – на хорошо проспиртованной... Вы пробовали разрушить симбиотическую связь вируса и микроорганизма?

– Да, но ничего не вышло. Вирус сидит внутри живой клетки, разрушить их можно только вместе, но, как уже упоминалось, все методы прямого уничтожения колоний оказались неэффективны. Мы не знаем, что ещё придумать, в каком вообще направлении думать!