Тайны Русского каганата
Шрифт:
Степной характер салтовской культуры и всплеск интереса к Хазарии побудил археологов Д. И. Самоквасова и Д. Я. Багалея в начале ХХ столетия выдвинуть гипотезу о хазарской принадлежности и подонских могильников, и близких им северокавказских памятников.
Но ни одна из этих точек зрения – хазарская или аланская – не была достаточно обоснована фактическим материалом. Слишком мало было известно о салтовской культуре.
К 1920-м гг. ученые пришли к следующим результатам: 1) стало ясно, что бассейн Дона был заселен народами, создавшими единую культуру, и был поставлен вопрос о ее государственной и этнической принадлежности; и 2) по находкам дирхемов СМК была датирована VIII – IX вв. Причем до 1930-х
Новый этап в интерпретации памятников СМК связан с именем ленинградского археолога и функционера от науки М. И. Артамонова. Под его руководством проводились обширные раскопки памятников салтовской культуры. В 1930-х гг. М. И. Артамонов со своей экспедицией изучал остатки двух крепостей у станицы Цимлянская на Нижнем Дону (сейчас там Цимлянское водохранилище). Одну из них, стоявшую на левом берегу реки, археолог сумел отождествить с развалина – ми хазарского города Саркел. Этот город был давно известен ученым по русским летописям, в которых назывался Белой Вежей (буквальный перевод тюркского Саркел). Именно его захватил в 965 г. киевский князь Святослав Игоревич. Раскопки Саркела были продолжены в 1949—1951 гг., когда было решено соединить Дон и Волгу каналом и создать водохранилище – «Цимлянское море». Так М. И. Артамонов возглавил первую новостроечную экспедицию – Волго-Донскую. Саркел находился почти в центре будущего моря. Сейчас его развалины скрыты под пятнадцатью метрами воды, как и остатки другой крепости, находившейся на противоположном берегу Дона, – Правобережного Цимлянского городища.
Волго-Донская экспедиция была одной из крупнейших в истории отечественной археологии. Ученым удалось добыть массу уникального материала о ремеслах, торговли, религии, военном деле жителей этих двух крепостей. Медики и антропологи исследовали тысячи скелетов из городских могильников, восстановив облик людей той эпохи и изучив их болезни. Антропологическая коллекция, собранная в экспедиции, стала одной из самых крупных в России.
Добытые материалы были положены М. И. Артамоновым в археологический «фундамент» хазароведения. Краеугольным камнем для этого стало сходство между культурой людей, живших в достоверно хазарском Саркеле, и тех, кто оставил поселения и городища на Среднем Дону и Северском Донце.
Артамонов исследовал проблемы развития СМК, социально-экономического строя ее носителей и еще в 1940 г. поста – вил вопрос о разделении СМК на различные варианты. В один из них автор включил район между средним течением Дона и Северским Донцом (памятники у сел Салтовское, Ютановка, Покровка, хутора Зливки). Именно эту группу Артамонов объединил под понятием «салтово-маяцкая культура». Другую группу, в которую входили кочевые стоянки и захоронения, он выделял под названием «поселения хазарской эпохи на Нижнем Дону» [181] . Эту градацию археолог сохранил и в своей обобщающей работе «История хазар», вышедшей в свет в 1962 г., где он на основании своих представлений о размерах Хазарского каганата и его определяющей роли в истории Восточной Европы того периода включил СМК в Хазарию.
181
Артамонов М. И. Саркел и некоторые другие укрепления северо-западной Хазарии // Советская археология. – Вып. VI. М., 1940. С. 157—158.
Но все же М. И. Артамонов не объявлял салтовскую культуру государственной для Хазарского каганата. Считая, что каждая археологическая культура принадлежит особому древнему этносу, ученый лишь отметил, что к СМК тяготеют (по разным признакам) болгарская культура Дуная и Среднего Поволжья, культура болгаро-хазарского населения Таманского и Керченского полуострова и культура хазарского времени в Дагестане. Объединять эти варианты он не стал. То есть археологические памятники достоверно хазарских районов – Дагестана и Нижней Волги – ученый не считал салтово-маяцкими.
Артамонов объединил все же в СМК разноэтничные захоронения – в грунтовых ямах с брахикранным (круглоголовым) типом черепов и катакомбные с долихокранным (длинноголовым) типом черепов. Было очевидно взаимопроникновение этих вариантов, то есть, например, в одном могильнике встречались погребения, совершенные и по тому, и по другому обряду. Те, кто хоронил умерших в катакомбах – просторных ямах с ответвлением (дромосом), были определены археологами как аланы. К тому времени уже были неплохо изучены памятники Центрального Предкавказья, связанные, по мнению ученых, с аланами. Известен был и антропологический тип кавказских могильников, как оказалось, очень близкий к сериям черепов из Салтовского. Круглоголовое население было весьма похоже на жителей Волжской и Дунайской Болгарии и поэтому названо праболгарским. Ни те, ни другие даже не были родственны хазарам.
Отнести же СМК к Хазарскому каганату ученого заставили следующие обстоятельства. Во-первых, М. И. Артамонов был фактически последним археологом, хорошо знавшим и старавшимся в полной мере использовать «классические» письменные источники при интерпретации археологических данных. Однако пользовался он при этом традиционными трактовками восточных известий, не исследуя их самостоятельно. Источники действительно не сообщали о самостоятельном и сильном племенном образовании алан в Подонье, а данные «Пределов мира» о локализации «внутренних булгар» еще не были введены в научный оборот в СССР (вышедший в Великобритании перевод В. Ф. Минорского не был доступен). Во-вторых, именно этим ученым была открыта Левобережная Цимлянская крепость и точно отождествлена с хазарским Саркелом письменных известий. Археологические
182
Щербак А. М. Несколько слов о приемах чтения рунических надписей, найденных на Дону // Советская археология. – Вып. XIX. М., 1954.
Но Артамонов, дотошный и опытный исследователь, заметил и другое. На Северском Донце некоторые поселения салтовцев располагались там, где раньше жили славянские племена пеньковской культуры, известные византийцам VI – VII вв. как анты. Само название «анты» не славянское, а иранское [183] . Среди пеньковских древностей особенно выделяется Пастырское городище в бассейне притока Днепра – реки Тясмин. Это было поселение ремесленников – гончаров, причем не славян, а потомков кочевых сармато-аланских племен. Очевидная связь культуры Пастырского городища Поднепровья и СМК привела археолога к осторожной догадке об ираноязычном народе «рус», имевшем отношение к СМК [184] . Однако развивать эту мысль Артамонов не стал, ибо она противоречила его весьма стройной и аргументированной концепции.
183
Седов В. В. Славяне в раннем Средневековье. – М., 1995. С. 83.
184
Артамонов М. И. История хазар. – Л., 1962. С. 293—295.
Иной подход к разделению памятников СМК и определению ее государственной принадлежности применил археолог И. И. Ляпушкин, работавший в Волго-Донской экспедиции вместе с Артамоновым. Он более точно формулирует проблему очевидной неоднородности СМК, полагая, что существуют две самостоятельные культуры: салтовская (катакомбы, долихокранный антроплогический тип, прямоугольные полуземлянки) и зливкинская (ямные погребения, брахикраны с монголоидной примесью, округлые жилища – юрты). Кроме того, Ляпушкин, достаточно квалифицированно использовав восточные источники, в том числе и знаменитую еврейско-хазарскую переписку, впервые убедительно доказал, что «область междуречья Дона и Донца… в состав Хазарии в ее узком значении никогда не входила» [185] . Однако если методика разделения СМК на салтовскую и зливкинскую группы получила продолжение и поддержку у всех исследователей, то главный его вывод о самостоятельности племен СМК по отношению к Хазарии был просто проигнорирован. Возможно, и потому что И. И. Ляпушкин не провел убедительного отождествления данной области с известным по источникам самостоятельным племенным союзом. А может быть, и по другой причине. С. А. Плетнева, «столп» современного хазароведения, в книге, изданной «Центром развития иудаики на русском языке», пишет: «Недоговоренной остается в работе И. И. ЛЯ-ПУШКИНА только концепция о Хазарском каганате. От этого создается впечатление, что ни хазар, ни такого государства как бы совсем не было (подчеркнуто мною. – Е.Г.)» [186] . То есть, по мнению Плетневой, если салтовская культура не входила в состав Хазарии, то и Хазарии не существовало. Но это не совсем так. Просто если хазар не было в Подонье, то размеры первого иудейского государства Восточной Европы надо резко сократить …
185
Ляпушкин И. И. Памятники салтовской культуры в бассейне р. Дона // Материалы и исследования по археологии СССР. – № 62. М., 1958. С. 140.
186
Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. – М., Иерусалим, 2000. С. 8.
Другой исследователь археологии СМК, Н. Я. Мерперт еще в 1949 г. в кандидатской диссертации обратил внимание на отсутствие этнического и культурного единства у населения Донецко-Донского междуречья [187] . Н. Я. Мерперт провел разделение СМК фактически по тому же принципу, что и И. И. Ляпушкин, но более последовательно методологически и с более яркой этнической окраской. По этой причине в одну группу попали памятники разных географических зон, но объединенные общностью погребального обряда и антропологической характеристикой. Этому археологу принадлежит и мысль о связи салтовского варианта с сарматской культурой I – IV вв. в Причерноморье и с керамикой культуры полей погребений, оставленной североиранскими племенами [188] . Эта догадка потом подтвердилась антропологическим материалом.
187
Мерперт Н. Я. «Верхнее Салтово» (Салтовская культура). Диссертация на соискание ученой степени канд. ист. наук. – М.; Л., 1949.
188
Мерперт Н. Я. О генезисе салтовской культуры // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. – Вып. 36. М., 1951.