Тайны русской империи
Шрифт:
Одним из первых он выступил против министерской бюрократии. «Выходило, — пишет он, — что Россиею управляли министры, то есть каждый из них по своей части мог творить и разрушать». Он выступал за Сенат, против министерств и Государственного Совета. Главным образом против ограничения верховной власти Государя этими бюрократическими инстанциями.
«Россия же существует, — негодует Н.М. Карамзин, — около 1000 лет и не в образе дикой Орды, но в виде государства великого, а нам все твердят о новых образованиях, о новых уставах, как будто бы мы недавно вышли из темных лесов американских! Требуем более мудрости хранительной, нежели творческой» {63} .
Записка Н.М.
Теория официальной народности и граф С.С. Уваров.Теорией официальной народности в русской исторической литературе принято обозначать консервативные взгляды в области политики, просвещения, науки и литературы, сформулированные во времена царствования императора Николая I [22] .
Протоматериалом для теории официальной народности, безусловно, явились идеи Н.М. Карамзина (концепция самодержавия как Палладиума России), изложенные в его записках «О древней и новой России» (для императора Николая I была сделана специально копия этой записки, датированная январем 1826 г.) и «Мнение русского гражданина».
22
Формулу «Православие, Самодержавие и Народность». впервые назвал «официальной народности теорией». историк А.Н. Пылил (в журнале «Вестник Европы»., 1872—1873), каковое и закрепилось в научной и научно-популярной литературе.
Особую роль в формулировании этой доктрины сыграл граф С.С. Уваров (1786—1855), занимавший пост министра народного просвещения в 1833—1849 годах. Еще в 1832 году (когда он был товарищем министра народного просвещения) в своей записке на имя государя императора С.С. Уваров писал, что «именно в сфере народного образования надлежит нам прежде всего возродить веру в монархические и народные начала». Мысль об «истинно русских охранительных началах Православия, Самодержавия и Народности, составляющих последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия Отечества», была им сформулирована в докладе о результатах ревизии Московского учебного округа. При своем вступлении в должность министра, извещая об этом попечителей учебных округов, С.С. Уваров повторил принцип деятельности министерства: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование совершалось в соединенном духе православия, самодержавия и народности».
Эти идеи всецело были разделяемы и даже вдохновляемы самим императором Николаем I. Еще в 1826 году, при посещении Императорского Московского университета, государь император выразил желание видеть в студентах университета «прямо русских», указуя на свою политику как на национальную…
На посту министра народного просвещения свою главную задачу С.С. Уваров формулировал так: «Мое дело не только блюсти за просвещением, но блюсти за духом поколения. Если мне удастся отодвинуть Россию на пятьдесят лет от того, что готовят ей теории (революции. — М.С.),то я исполню мой долг и умру спокойно».
Наряду с С.С. Уваровым большую роль в формировании теории официальной народности сыграли профессор русской истории Михаил Петрович Погодин (1800—1875) и академик и профессор русской словесности Сергей Петрович Шсвырев (1806—1864). В своей научной и педагогической деятельности в Императорском Московском университете они оба выступали за роль науки и просвещения, как охранительницы и блюстительницы общественного спокойствия, внося своими взглядами определенный вклад в развитие официальной идеологии царствования императора Николая I. Значительную роль в пропаганде официальной идеологической формулы сыграли и такие ученые, как академик и профессор русской истории Николай Герасимович Устрялов (1805—1870) и некоторые другие крупные ученые.
Следующим этапом истории развития консервативного мировоззрения должно назвать славянофильство, не остановившееся на формуле «Православие, Самодержавие, Народность», а попытавшееся развить се, особо разрабатывая смысл православия и народности в этой формуле.
Славянофилы первыми широко заявили о русской самобытности, значимости православной веры, ее отличности от европейских исповеданий, а значит, и всей вообще русской цивилизации от европейской.
Философ славянофильства. Киреевский Иван Васильевич. Еще в 1827 году вдохновенный юноша И.В. Киреевский (1806—1856) так сформулировал свой жизненный порыв в письме к Л.И. Кошелеву: «Мы возвратим права истинной религии, изящное согласим с нравственностью, возбудим любовь к правде, глупый либерализм заменим уважением законов, и чистоту жизни возвысим над чистотою слога», исповедание чего и явилось дальнейшим его путем в жизни.
Молодому литератору прочили славу литературного критика. Заканчивая свое «Обозрение русской словесности за 1829 год», И.В. Киреевский писал: «Судьба каждого из государств европейских зависит от совокупности всех других; — судьба России зависит от одной России. Но судьба России заключается в ее просвещении: оно есть условие и источник всех благ». Уже здесь, в первых своих статьях, И.В. Киреевский сформулировал свои основные идеи о необходимости просвещения России и о его отношении к европейскому просвещению.
Предчувствуя философские возможности И.В. Киреевского, А. С. Хомяков в 1848 году адресовал ему дивное стихотворение:
Ты сказал нам: «за волною Ваших мысленных морей Есть земля — над той землею Блещет дивной красотою Новой мысли эмпирей». Распусти ж твой парус белый, Лебединое крыло, И стремися в те пределы, Где тебе, наш путник смелый, Солнце новое взошло; И с богатством многоценным Возвратившись снова к нам, Дай покой душам смятенным, Крепость волям утомленным, Пищу алчущим сердцам!С конца тридцатых, в сороковые годы начинаются споры славянофилов и западников, становясь с каждым годом все непримиримее и непримиримее. Смысл расхождения этих двух групп, пожалуй, никто не выразил более кратко и четко, чем Герцен. Говоря об И.В. Киреевском, он постулировал, что «между им и нами была церковная стена». И действительно, церковь, отношение к ней, и, более правильно и точно, пребывание в ней или только «около церковных стен» было тем существенным различием, которое уже в свою очередь определяло и другие философские, исторические, политические и прочие отличия сторон.