Тайны русской империи

Смолин Михаил Борисович

Профессор В.Д. Катков останавливается на этой стороне самодержавной власти особо: «Нет в мире власти, кроме Престола Божия, которая могла бы привлечь верховную власть русского императора к отчету и ответственности за его деяния по управлению страной». Верховная власть «может изменять законы, приостанавливать и издавать новые, но не может нарушать их, не может делать правонарушений, ибо правонарушение есть акт, не одобряемый ни моралью, ни законами, и акт, не согласный с представлением о нравственном и легальном величии власти, так как предполагает наличность другой высшей легальной силы, служащей источником права и ограничивающей признанную законами верховную власть» ^{157} .

Власть самодержца называется верховной еще и в силу ее надправного, стоящего выше или вне законного положения, именно потому, что она сама является свободной, самостоятельной, независимой и учредительной властью в отношении самого законотворчества. Она — творец государственных законов, потому и не может быть подчинена сама своему творению.

Так, Н.И. Черняев по этому поводу пишет: «Верховная власть потому и называется верховной, что она стоит выше всех других государственных властей и не знает над собой никакого юридического контроля, без нее же не может быть ни государства, ни государственного порядка, ни движения вперед. А между тем нетрудно заметить, что те возражения, которые делаются против русского самодержавия, в значительной степени относятся к верховной власти вообще, которая составляет явление неизбежное и повсеместное во всем сколько-нибудь цивилизованном мире» ^{158} .

«Власть Государя Императора и называется верховной» потому, что «составляет верх над государством. Отсюда и ее название. Поэтому же ее называют, в разных ее проявлениях, властью, стоящей вне и выше закона, сверхъюридической, или надправной, свободной, неограниченной, самостоятельной, независимой и дискреционной, в отличие от власти подчиненной, которая является подзаконной, исполнительной, несамостоятельной, ограниченной, действующей на основании закона, во исполнение закона, согласно закону и в пределах закона» ^{159} .

У митрополита Филарета читаем: «Царь, по истинному о нем понятию, есть Глава и Душа Царства. Но вы возразите мне, что Душой государства должен быть закон. Закон необходим, досточтим, благотворен; но закон в хартиях и книгах есть мертвая буква, ибо сколько раз можно наблюдать в царствах, что закон в книге осуждает и наказывает преступление, а, между тем, преступление совершается и остается ненаказанным; закон в книге благоустрояет общественные звания и дела, а, между тем, они расстраиваются. Закон, мертвый в книге, оживает в деяниях, а верховный государственный деятель и возбудитель и одушевитель подчиненных деятелей есть Царь» ^{160} .

Но одновременно самодержавная власть действует и по писаному закону, во имя исполнения закона, почему и является защитницей законности в государстве, хотя в то же время в любой момент сама может придать законам необходимый ей смысл и форму.

Поскольку полного совершенства достичь раз и навсегда невозможно и поскольку человек в своей жизни руководствуется чаще всего не юридическими нормами, а нормами конкретными, жизненными, которые то выше средних норм юридических, то ниже их, то и закон не всегда совпадает с нравственною справедливостью, и государь должен иметь возможность восполнять несовершенство юридических законов и устройства государственных институтов. Он обязан своим царским естественным правом действовать, не сообразуясь с тем или иным законом, — особенно в ситуации, требующей чрезвычайных мер, законом не установленных. Но это право должно быть только у монарха, как у верховной власти государства, которая единственно может создавать закон и его отменять.

Изучая систему управления монархического государства, Л.А. Тихомиров прежде всего ставил вопрос о месте в этом управлении самого монарха. Он видел два различных проявления верховного действия монарха. Первое — «по царской прерогативе», второе — «по монархической конституции».

Под действием по царской прерогативе Лев Тихомиров имел в виду особое действие по естественному царскому праву, которое не противоречит обычному юридическому праву, но которое находится вне конкретных его форм (статей) и требуется исключительными государственными обстоятельствами. Юридический закон всегда устанавливает средние нормы законности, но этого часто недостаточно для торжества высшей правды, которому служит монархический принцип. Поэтому монарх как личность, на гарантии его царской совести, должен иметь право действия, не согласующееся с реально существующими в наличии законами, если те не могут поддержать правду на должной высоте. «Царская прерогатива решения по совести поддерживает сознание того, что правда выше закона, что закон только и свят — как отблеск правды. Царская прерогатива действия по совести совершенно неустранима в монархии. Там, где она исчезла — монарха, как верховной власти, уже нет» ^{161} .

Верховенство в самодержавном государстве принадлежит Помазаннику Божию, лицу физическому, фактически олицетворяющему саму государственную силу России. Именно на этом заострял внимание, описывая сущность самодержавия, профессор П.Е. Казанский: «Власть есть воля, на основании права распоряжающаяся силой. Таким образом, во главе государства Русского стоит воля физического лица. Сила, которой она распоряжается, есть сила русского государства, русская сила, русская мощь. Русское право принимает все возможные меры для того, чтобы верховная власть была просвещена всеми данными знания, гения и опыта, которыми обладает русский народ, чтобы она нашла себе организованную поддержку со стороны воль всех русских граждан, была в единении с ними, а равно чтобы она могла действительно опираться на всю русскую мощь, так как только при этих условиях государство может двигаться вперед. Верховная власть имеет право надправных решений при помощи русской силы» ^{162} .

Власть самодержавная никогда не была чисто юридически созданной властью, ее генезис глубоко связан с историческим путемсамой России, в котором она играла волевую направляющую роль. Именно самодержавие явилось насадителем св. православия на некогда многобожно-языческой Руси, создало из междоусобствующих княжеских земель мощнейшую Русскую империю, сплотило разрозненные славянские племена в единую русскую нацию, успешно охраняло на протяжении тысячи лет наш православный мир от внешних и внутренних посягательств на него, взрастило все, что современное общество называет наукой и культурой.

Власть самодержавная, являясь активным началом на протяжении всей русской истории, входит в состав базовых идей нашей цивилизации, родившись с которой самодержавие не может уйти из ее генетического кода без разрушения всего организма русского мира. На самодержавии лежало множество важнейших государствообразующих и социальнообразующих функций, возводимых им на уровень нравственного императива. «Все сложности, — писал Л.А. Тихомиров в 1905 году, — борьба социальных элементов, племен, идей, появившаяся в современной России, не только не упраздняют самодержавия, а напротив — требуют его.

Чем сложнее внутренние отношения и споры в империи, среди ее семидесяти племен, множества вер и неверия, борьбы экономических, классовых и всяких прочих интересов — тем необходимее выдвигается единоличная власть, которая подходит к решению этих споров с точки зрения этической. По самой природе социального мира лишь этическое начало может быть признано одинаково всеми как высшее. Люди не уступают своего интереса чужому, но принуждены умолкать перед требованием этического начала» ^{163} .