Тайны русской империи
Шрифт:
«Обрусение» и «украинский народ» — это, конечно, политическая риторика, но вот то, что еврейский писатель выразил заинтересованность в расколе русского народа, — эта цитата показывает определенно.
Девяностые годы XIX века стали временем окончательного отречения «украинства» от всего русского, и даже от православия. «Украинство» окончательно связало свою судьбу с восточной политикой Австро-Венгрии, которая сама давно уже двигалась в фарватере большой политики Германии.
Необходимо было «исправить» русскую историю, отыскав в веках «украинцев» и изобретя им «достойный» язык общения.
В это время на политической сцене появляется один из главнейших идеологов «украинства» — Михаил Сергеевич Грушевский (1866—1934), выписанный австрийским правительством по рекомендации В.Б. Антоновича из Киева и приехавший в 1894 году во Львов (тогда принадлежавший Австро-Венгрии). Грушевский преподавал в австрийских учебных заведениях «украинскую историю» и занимался реформированием и организацией «украинского» движения, созданием его идеологии. Он сильно в этом преуспел. До него в среде «украинства» велись споры — каким именем заменить названия малоросс и Малороссия. Именно ему принадлежит «честь» поставления в нем всех точек над «i»: малороссы им были переименованы в «украинцев», а Малороссия — в «Украину», в значении имени собственного, а не нарицательного, как можно было бы употреблять эти слова. На совести Грушевского лежит также большой вклад в изобретение особого «украинского» языка: отказавшись от церковнославянских слов, он заменил их польскими (через польский язык он ввел много латинских, французских и немецких слов), но с соблюдением малорусского произношения. Этим «языком» (о котором Стороженко — его критик — говорил, что это польский язык, в котором польские звуки приспособлены к малорусскому выговору) написана Грушевским десятитомная «История Украины-Руси», пестрящая «украинцами» и «украинскими» князьями. Все деятели «украинства», как и сам Грушевский, по своим политическим убеждениям были социалистами-революционерами и тесно сотрудничали с еврейским мировым революционным движением.
Украинофильская историография и историческая правда.Схема истории «Украины» но Грушевскому противопоставляет Восток и Запад, Византию и Европу, Россию и Украину.
Десятитомный труд «История Украины-Руси» и в названии отражает идеологическую установку Грушевского. Считая слово «Русь» позаимствованным великорусским населением северных княжеств у «украинцев» после упадка их государственности (татаро-монгольского нашествия) — Киевской Руси, он оставляет его в названии. Наряду с этим он признает, что термин «Малая Русь» появляется в отношении Киевской и Галицко-Волынской земли в XIV веке (грамоты Константинопольского патриарха) и что в XII—XIII веках слово «украйна» употреблялось в нарицательном смысле, в значении пограничья, окраины. Несмотря на это признание, он считает, что слово «украйна» становится именем собственным для среднего Поднепровья с XVI века. На чем основано это утверждение — неизвестно.
О реальном, а не вымышленном появлении слов «украйна», «украинный» откровенно пишет сам Грушевский: «Литературное возрождение XIX в. принимает (выделено мною. — М.С.)название “украинского” для обозначения… новой национальной жизни. Для того чтобы подчеркнуть связь новой украинской жизни с ее старыми традициями, это украинское имя употреблялось одно время в сложной форме “Украiна-Русь”, “украiнсько-руський”: старое традиционное имя связывалось с новым термином украинского возрождения и движения. Но в последнее время все шире употребляется и в украинской, и в других литературах простой термин “Украина”, “украинский”, не только в применении к современной жизни, но и к прежним ее фазисам [55] , и это название вытесняет постепенно все прочие. Для обозначения же всей совокупности восточнославянских групп, у филологов называемой обыкновенно “русскою”, приходится употреблять название восточнославянской, чтобы избежать путаницы [56] “русского” в значении великорусского, “русского” в значении восточнославянского и, наконец, “русского” в значении украинского (как оно еще и посейчас в полной силе остается в обиходе Галиции, Буковины и Угорской Руси) [57] . Эта путаница подает повод к постоянным неумышленным и умышленным недоразумениям, и это обстоятельство принудило (выделено мною. — М.С.)украинское общество в последнее время твердо и решительно принять (выделено мною. — М.С.)название “Украины”, “украинского”» {315} .
55
Примерно так же, как в советские времена название «История СССР». применялось и к Киевской, и к Московской Руси, и к Российской империи.
56
Это является путаницей только для сознания сепаратиста. Так как сам по себе факт, что возможна такая «путаница», говорит за единство восточнославянского русского народа.
57
И останется в полной силе во всей Малороссии.
Налицо явный волевой, самовольный акт «наречения» малорусов неисторическим именем. Примерно так же коммунистическое движение XX века взяло и твердо и решительно нарекло совокупность народов СССР термином «советский народ», ставя перед собою также далеко идущие антинациональные цели, формирование новой общности.
Начало «Украины» видится Грушевскому и его школе «украинских историков» в далекой древности, в IV веке, — с появлением на территории сегодняшнего государства Украина племен антов. Их «украинская» историография считает прямыми предками «украинцев». В начале VII века общность антов распадается, и остатки этих племен соединяются с русами к началу XI столетия.
Создавшаяся русская государственность в Киевской Руси имеет у «украинских историков» название — украинское государство «Украина-Русь», основой которого, естественно, является «украинский народ», подвластный «украинским» же князьям. С XII века складывается следующий центр «украинской» государственности — Галицко-Волынское государство, которое постепенно подчиняется Литовскому, а затем, после унии этого великого княжества с Польшей, — Речи Посполитой.
Особую гордость «украинской» государственности составляет так называемая Христианская Казацкая Республика в Запорожской Сечи, преобразовавшаяся позже в так называемую Гетманщину (XVII век). Мифическо-эпические сказания об этом времени сложили в среде сепаратистов воззрение на это время как на золотой век, к идеалу которого стремились все попытки построения самостийных держав в XX столетии на территории Малороссии.
«Буты чы не буты? — ось-то заковыка», или Об «украiнськом» языке.«Буты чы не буты? — ось-то заковыка» {316} — так звучат на «незалежной», «отрубной» «украiнськой мове» знаменитые слова шекспировского Гамлета: «Быть или не быть? — вот в чем вопрос»…
Необходимым атрибутом нации должен быть язык — это знают и сепаратисты; поэтому на изобретение «своего», «украинского» языка самостийники положили сил не менее, чем на искажение русской истории.
Создание искусственных языков для Австро-Венгрии не являлось новостью, а было инструментом австрийской национальной политики в отношении ее разношерстного населения. П.Е. Казанский писал по этому поводу следующее: «Особенно прославилось австрийское правительство изобретением новых языков. Когда, например, в период оккупации Боснии и Герцеговины оно находило нужным препятствовать сношениям населения этих областей с сербами королевства, оно изобрело особый боснийский язык; после же присоединения этих областей, когда виды его изменились, одним росчерком пера отменило этот язык и объявило, что в Боснии и Герцеговине местным языком является сербский. К числу подобных же изобретений относится хорватский язык, при помощи которого оно пыталось расколоть сербов-католиков и сербов-православных, и пр.» {317} .
А когда было нужно отделить русских в Австро-Венгрии от русских в России, продолжаем уже мы процитированного выше автора, австрийское правительство изобрело «украинский» язык. Кстати говоря, как писал известный русский филолог А.С. Будилович, «по своему составу и строю жаргон этот приблизительно так же относится к нашему образованному языку, и даже к речи Шевченко, как жаргон еврейский к языку немецкому» {318} .
Высказанные знаменитым филологом Антоном Семеновичем Будиловичем мысли о русском единстве и об «украинском» жаргоне сводятся к нескольким утверждениям.
Во-первых, сепаратисты преувеличивают отдельность южных земель в Киевском государстве, а в дальнейшем и в польско-литовской Речи Посполитой. Древнерусский Киев называли «матерью всех русских городов», а малорусские казаки на Переяславской раде в 1654 году порешили: «Волим под царя русского, православного, а не под ляшского или басурманского».
Во-вторых, язык Ломоносова и Пушкина — общерусский язык, так же как язык Данте — общеиталъянский, Лютера — общенемецкий, Кальвина и Мольера — общефранцузский. Русский литературный язык не только великорусский язык, так же как литературный итальянский язык — не только тосканский, испанский — не только кастильский, французский — не только ильдефрансский, немецкий — не только верхнесаксонский.