Тайны сибирских алмазов
Шрифт:
– Насчет половины, это ты, брат, загнул, – сказал Иван, – дай Бог, чтоб была хотя бы четверть…
– А хотя бы и четверть, – воскликнул Николай, – чем плохо? Причем, в концентрате, помимо алмазов, есть еще и гранаты. Они тоже ценятся… Так что куш богатый. Тебе, наверное, такой и не снился!
Николай пожевал потухшую папиросу. И потом:
– К тому же, учти, – сказал небрежно, – Сереги-то ведь нету… А значит, доля каждого из нас возросла.
А капитан Самсонов, между тем, курил кривую, почерневшую свою трубочку и размышлял…
Он размышлял о том, что версия
Никаких документов при нем не оказалось. И никто – ни работники милиции, ни местные якуты, – никто не смог опознать его, установить его личность. В здешних краях он появился впервые… И прикончили его, это ясно, свои.
Врач, при обследовании, обнаружил на его теле и лице следы побоев… Стало быть, убийству предшествовала драка! Однако, на поляне, вокруг костра, не было замечено ни малейших признаков борьбы… Драка происходила где-то в другом месте… Где? И с кем? И по какой причине?
И была еще одна загадка, которой Самсонов никак не мог найти объяснений.
Если драка произошла где-то в другом месте, то почему же парня прикончили не там, а именно здесь? Он что же, сумел как-то вырваться, убежать? И потом прятался на этом холме? Но когда человек прячется – он не разводит костров. А ведь этот тип, судя по всему, спокойненько сидел тут, грелся и с кем-то мирно попивал чаек… И придушили его легко, без лишней суеты.
Слишком уж легко. Подозрительно легко.
Но может быть, его придушили еще раньше – во время драки? И уже потом приволокли сюда, в запретное место, пользующееся среди местных жителей дурной славой… Приволокли специально для того, чтобы все запутать, сбить с толку следствие? Так иногда бывает. Профессиональные уголовники любят устраивать всяческие фокусы и инсценировки.
Самсонов подумал об этом и сейчас же, невольно, вспомнил о покойном коменданте.
Расследуя обстоятельства смерти Керимова, криминалисты сразу же обратили внимание на спиртной запах, исходящий от мертвеца… Выяснилось, что лицо лейтенанта кто-то обрызгал водкой; обрызгал, конечно же, для того, чтобы имитировать опьянение. И это была явная глупость! (Ведь именно она, эта деталь, как раз и навела следствие на мысль об убийстве). Но все же, такая глупость свидетельствовала – в первую очередь – о том, что комендант столкнулся именно с профессионалами. То есть с людьми, приученными работать тихо и скрытно и всегда стремящимися замести следы… Подобные парадоксы – дело известное. Чрезмерный профессионализм нередко приводит к таким же ошибкам, как и дилетантская неумелость…
Капитан вернулся на прииск поздно, уже под утро. В доме его все давно спали. Войдя – он прокрался на цыпочках на кухню. Затопил печь. И осторожно, стараясь не греметь посудой, стал приготовлять запоздалый свой ужин. Или, вернее, – ранний завтрак.
Минувшие сутки были хлопотливыми, трудными, и Самсонов устал. (Годы-то его были ведь уже немалые!) Однако спать ему не хотелось. И насытясь, он долго потом сидел на кухне, в тиши, курил и потягивал пиво. И думал все о том же – о странных делах, творящихся на прииске, о загадочной серии убийств…
Есть ли между этими убийствами какая-либо связь? Или, может, тот факт, что они произошли в короткое время – одно за другим – всего лишь случайное совпадение?
Ответить на этот вопрос было не так-то легко… Но вообще-то Самсонов – этот старый таежный следопыт'– в случайности верил плохо. Многолетняя практика приучила его к тому, что почти всегда за кажущейся нелепостью кроется некий тайный, конкретный смысл…
Безусловно, иногда встречаются преступления действительно нелепые, безмотивные! Но они, как правило, редки. И характерны скорее для больших городов, чем для дикой тайги. И кроме того, они всегда, более или менее, ясны, понятны. Ибо человек, совершивший убийство в бреду, или по пьянке, обычно мало заботится о сокрытии следов. Да он и не имеет для этого достаточного опыта.
Но если здесь появились профессионалы – то с какой целью? Что их могло привлечь в эту глушь? Наверняка только одно – алмазы!
И не случайно лейтенант Керимов погиб как раз на «алмазной трассе» – во время ночной инспекционной поездки.
Несмотря на то, что человек это был дерьмовый, склочный, склонный к интригам, свою службу он знал превосходно. Он постоянно жаловался на отсутствие освещения и должной охраны – и был прав! Охрана на Радужном, в самом деле, налажена слабовато… Это известно всем работникам прииска. И в первую очередь – шоферам самосвалов.
И конечно, чужие, пришлые люди никак не смогли бы обойтись без их помощи… В этом деле, бесспорно, замешан кто-то из шоферов!
Ну, а раз так, – надо срочно заняться их проверкой, надо покопаться в их личных делах… Ведь связаться с профессионалами, вообще, говоря, не так-то просто. И легче всего это сделать тому, кто уже знал их, кто был и раньше с ними связан.
Вот таков, в общих чертах, был ход рассуждений капитана Самсонова. Он походил на человека, блуждающего в болотных туманах. Он как бы брел, кружась, увязая, осторожно нащупывая твердую почву. Брел, руководствуясь только опытом и чутьем… Но чутье у него было верное. И помаленьку он все ближе и ближе подступал к тому месту, где начинается искомая тропа.
Размышляя о связи шоферов с бандитами, Самсонов подумал также о том, что пришельцы эти должны скрываться где-то поблизости от Холма Пляшущего, где-то совсем рядом…
Еще там, в тайге, Самсонов подметил одну любопытную деталь. Дело в том, что убитый одет был слишком легко, очень уж для Севера небрежно… Под его полушубком была только нижняя, нательная рубашка. И обут он был в сапоги – но на босу ногу. Однако в Заполярье, весной, никто так не ходит! Так может одеться лишь человек, второпях выскочивший из тепла, из дому.
Второпях выскочивший из тепла! – эта мысль сразу тогда возникла у Самсонова. И теперь, вернувшись к ней, капитан еще раз все взвесил. И вновь утвердился в своей правоте. Да, безусловно, незнакомец обитал где-то совсем рядом с холмом. И ютился он не у костра, не под открытым небом, нет.
Но в окрестностях Холма Пляшущего находилось всего два пункта, по-настоящему пригодных для жилья. Во-первых – якутское стойбище. И во-вторых – старая, заброшенная шахта. А так как стойбище, естественно, исключалось, то оставался лишь второй вариант…