Тайны угрюмых сопок
Шрифт:
– Есть такой человек, могу за него голову на плаху положить, аккурат подойдёт и, думаю, не откажется, если интересом его займёте.
– Кто ж таков? – Рачковский отложил еду и проникся всем вниманием услышать кандидатуру будущего доверенного лица.
– Окулов. Зиновий Окулов – тамбовский мещанин, человек дюже обязательный, лучшего не сыщите.
– Ого, как сказал, – удивился Кузьма Гаврилович. – Гляди-ко, фамилию эту мы уже слышали из уст исправника, и ты вот о нём хлопочешь, ручаешься, знать, и вправду человек надёжный.
– Пойдут, за этим пойдут, – уверил Севастьян.
– Пока этого мещанина не видел, но хочется верить в надёжу его.
– Не сомневайтесь, пойдут за ним люди, подберёт, кого надобно.
– Ну и ладно, дай Бог. – Рачковский глянул на образа и перекрестился.
Трубников положил руку на плечо хозяину избы и тоном, не вызывающим сомнений, произнёс:
– Если всё сложится, золото обнаружим где, работы развернём, ты, Севастьян, поверь, по-иному заживёшь, уважаемым человеком в Олёкминском округе станешь, а может, в губернии, а то и по всей Сибири-матушке. Великое дело задумано, с великой надеждой и виды имеем.
Эти слова Севастьяна окончательно уверили в добрых намерениях господ, и, чтобы они не имели сомнений в открытии мест золотых залежей, решился показать самородок, хотелось доказать успех предпринятого похода.
– Поиски ожидаются не напрасными, знаю я место с золотыми камнями, никто среди наших охотников не был там, окромя меня.
Рачковский и Трубников от такого признания Севастьяна оживились, смотрели на парня. Трубников спросил:
– Так ты ведаешь, где имеется золото?.. Не лукавишь?..
– Да как можно, Кондрат Петрович, как можно так думать. Вот вам крест. – Севастьян перстами сделал ото лба до пупа и с правого плеча на левое крестное знамение. – Знаю речку с золотыми запасами, ноне был там, почему и обратился к исправнику оказать содействие, ан нет, не позволил, нет у меня возможностей, говорит, по разным причинам. А скрытно брать золото с речки всё одно что жуликом значиться.
Севастьян поднялся из-за стола и обратился к Трубникову:
– Извольте потревожить вас, Кондрат Петрович, пересядьте с табуреткой чуть поодаль.
Трубников удивился просьбе, но подчинился – сдвинул табурет и вновь присел, ждать, чего хочет хозяин.
Севастьян открыл крышку погребка, спрыгнул в нутро и скрылся, копошился и вскоре показался вновь, держа в руке свёрток. Закрыл крышку, подсел к столу, пододвинулся ближе и Трубников.
Севастьян развернул суконную тряпицу, и тут гости увидели самородок золота, при виде его у них округлились глаза.
– С той самой реки, что ноне на ней был. – Севастьян держал золото на ладони и улыбался.
Самородок подержали в своих руках и Рачковский с Трубниковым, у обоих глаза горели неподдельной и искренней радостью, а больше удивлением, первым высказал своё мнение Трубников:
– С известной тебе речки, говоришь, стоящая находка, весьма стоящая! Ну, ты, Севастьян, прямо находка, ты прямо сам самородок сибирский! – воскликнул Трубников. – А коли так, то мы с Кузьмой Романовичем в путь тоже отправимся с двумя отрядами, непременно при таком обороте отправимся.
– А как же с доверенностями на золотое дело, коли сами решили до речки идти? – Севастьян смотрел с выжиданием: «Не поведу на Хомолхо, пока не сделают потребные бумаги, и не скажу, откуда золото…»
– Об этом, мил человек, не беспокойся, оно так и будет, завтра же оформляем все документы, завтра же!
Севастьян успокоился: «Ну, господа аж вздрогнули!.. Рады, узнавши, что дело не в проигрыше, самолично решили убедиться, что ж, это и к лучшему, главное, приобщат меня к столь стоящему занятию».
Самородок вернули Севастьяну, он держал его на левой ладони, правой же гладил, словно крохотное, только что родившееся живое существо. Он смотрел на лица гостей и видел в них неимоверный интерес, выпиравший наружу, игравший в их глазах той искрой, которая способна зажечь людей, ставших обладателями чего-то важного и весьма дорогого.
Севастьян спросил:
– Ваше сиятельство, а осилите ли вы дорогу тернистую, это не по городским улицам на каретах разъезживать, здесь ни дорог, ни троп, окромя звериных.
– Э-э, парень, что ж думаешь, мы к трудностям не приучены? Ошибаешься, молодой человек, ошибаешься. Понимаем, тайга, но мы ж с надёжными людьми отправимся.
– Правильней подчеркнуть, с доверенными лицами, кои определились – с Перваковым Севастьяном Михайловичем, – Раковский положил руку на плечо Севастьяну, – и названным тобою Окуловым Зиновием, кстати, как по батюшке этого тамбовского мещанина?
– Петрович, Зиновий Петрович.
– Окуловым Зиновием Петровичем, – повторил Рачковский. – Медлить с формированием поисковых отрядов нам не резон, не откладывая, в три дня не более необходимо будет снаряжаться и в добрую дорогу.
– Время уже позднее, а завтра и обсудим все подробности, формальности же с оформлением доверенностей выполним с утра, так что, Севастьян, к девяти часам уж соизволь быть в полицейском управлении.
За окном потемнело, Севастьян зажёг восковую свечку, Трубников с Рачковским собрались уходить.
– Самородок-то схорони от глаз людских, разный народ бывает, – посоветовал Трубников.
На что Севастьян ответил:
– Окромя меня и вас о нём никто не ведает. Просьба великая: уж не сказывайте о нём исправнику. Скрыл от него я вещь эту ценную, не ради худого соображения, а к делу применить желал.
– Вот и правильно, оно и не к чему было докладывать о находке, всё должно быть до времени. Господь вроде как и навёл тебя на нас, а знать, и дело сладим, Севастьян, несомненно, сладим, – заверил Рачковский.