Тайны уставшего города (сборник)
Шрифт:
Оперативники ударной группы тут же рванули на малину Моси Шапиро. Там пьянствовали мелкое местное ворье и один залетный, у которого оказались документы на имя Бориса Гольдфарба. Оперативники на всякий случай замели его и отволокли на Лубянку. И тут им необыкновенно повезло. Гольдфарб не только стал немедленно каяться во всех своих мелких грешках, которые мало интересовали ОГПУ, но и проявил искреннюю готовность помочь найти Радолевского и его людей.
Когда для проверки его спросили, что носит Радолевский на левой руке, он немедленно ответил: «Женский браслет с изумрудами, который
В сыске умение и знание оперативной обстановки, пожалуй, лишь часть успеха, остальное, как говорят блатные, «фраерское счастье». Вот оно и выпало сотрудникам МУРа в обувном магазине на Театральной площади. Разыскиваемый ОГПУ и милицией Гомельский спокойно покупал модные остроносые туфли «шимми».
На этот раз его повели жестко. Гомельский поехал на Арбат, зашел в ювелирный магазин и, выбирая портсигар, внимательно изучал двор магазина, дверь черного хода – видимо, проводил разведку для будущего налета. Потом взял извозчика, поехал на Большую Дорогомиловскую. Перепроверился и вошел в дом номер 8.
В этом доме находился притон Яшки Кабанчика, в миру Якова Пономаренко.
Утром следующего дня, на выходе из дома, Гомельский был задержан. На этот раз он понимал, что от расстрела его может спасти только реальная помощь оперативникам. Пришлось расколоться и рассказать, что его опять послали в разведку на Арбат в ювелирный, который будут брать сегодня в ночь, а на малине его ждут Радолевский, Васька Грек, Васька Кошмота и Мишка Рыжий – короче, весь цвет московских налетчиков.
Федор Мартынов, начальник ударной группы, человек, которого боялись и уважали все серьезные уголовники, сказал Гомельскому:
– Я не хочу крови. Если ты поможешь нам скрытно войти на малину и повязать твоих дружков, то даю слово, что сам пойду к председателю Особого совещания и буду просить о смягчении тебе наказания. Уедешь в лагерь, но жить будешь.
Гомельский знал, что Мартынов держит слово, и сразу же согласился.
Вечером малину плотно обложили оперативники. Гомельский шел с группой захвата. Он условным стуком побарабанил в дверь.
– Кто? – спросил хриплый голос.
– Это я, Мишка Гомельский.
– Один?
– Нет, с легавыми.
За дверью захохотали, и загремели замки.
Оперативники ворвались в прихожую. Но Яшка Кабанчик отскочил и захлопнул вторую дверь.
Бандиты начали стрелять.
Радолевский с маузером в руке выпрыгнул из окна, но подвернул ногу, не мог бежать и сдался.
На допросе Мартынов спросил:
– А где ваш талисман, изумрудный браслет, который вы украли в особняке Рябушинского?
– Проиграл в карты, – усмехнулся Бессарабец.
Так на долгие годы браслет с зелеными камнями исчез. Возможно, Радолевский, прежде чем выпрыгнуть в окно, спрятал его
– Я тебе сейчас покажу фотографию браслета, – сказал Борис Сергеевич.
Он долго копался в папке и принес черно-белый снимок. На нем я увидел ажурную вязь металла и крупные камни. Браслет на снимке лежал на запястье.
– Вот такая память у меня осталась от дорогой находки, – сказал Борис Сергеевич.
На его руке, лежавшей рядом со снимком, поблескивал циркониевый браслет. Он был значительно наряднее, чем тот, на черно-белом снимке.
– Вот и я к старости, – сказал Борис Сергеевич, – браслетиком обзавелся. Хожу, как Ромка Бессарабец. Он, правда, недорогой, но зато полезный, – утешил он себя.
Два браслета, а между ними целая жизнь.
И я почему-то вспомнил, как он заметал следы на малине у Стольника. Наверняка существует какая-то неведомая сила в драгоценных камнях. Пусть ненадолго, но оказывают они свое магическое действие на человека.
У некоторых вещей есть своя печальная история. Они исчезают, чтобы неожиданно вернуться. Интересно, кто теперь носит браслет мадам Рябушинской? Знает ли владелица о его кровавой судьбе?
Вполне возможно, что ради него вновь совершаются убийства и налеты и он вновь всплывет в протоколах угрозыска.
Уж очень похожи на ведьмины глаза большие изумруды.
Подкоп в новогоднюю ночь
Героя этой истории я знал лично. В мои молодые времена по улице Горького постоянно прогуливался человек лет шестидесяти пяти, всегда прекрасно одетый, интересный и весьма значительный. С ним раскланивались и останавливались для беседы самые солидные теневики, любившие пройтись по московскому Бродвею.
Я встречал его в ресторанах с красивыми шикарными дамами и хорошо помню, что он ездил на трофейной машине ДКВ белого цвета.
Одним словом, весьма заметный господин московского полусвета. Должность он занимал весьма скромную, работал старшим администратором сада «Аквариум».
Но тем не менее он любил рискнуть на бегах и в компании заядлых московских преферансистов занимал не последнее место.
Сад «Аквариум», где теперь вход в театр Моссовета, был тихим и уютным оазисом в самом центре Москвы. Прекрасный летний кинотеатр, а в глубине, в искусно сделанной раковине помещалось славное кафе, в котором радовали клиентов свежайшим пивом.
Как-то мы сидели в этом милом заведении с замечательным сыщиком Игорем Скориным и старейшим муровским сыщиком Алексеем Ивановичем Ефимовым. Он пришел в угрозыск еще в развеселые времена НЭПа и был одним из первых оперативников, получивших в тридцатых годах орден «Знак Почета» за знаменитое дело об убийстве учительницы Прониной в городе Мелекессе.
Мы пили пиво и разговаривали, когда мимо нас прошел уже знакомый мне старший администратор и вежливо поклонился моим собеседникам.
– Видишь, Игорь, – сказал Ефимов, – лично Борька Скорняков.