Тайные дневники Шарлотты Бронте
Шрифт:
— Я тоже благодарна, — откликнулась я. — Неужели она действительно была единственной, Артур, за столько лет?
— Да.
— А с тех пор, как ты появился в Хауорте…
Он притянул меня к себе, и, когда наши тела слились в теплом объятии, я почувствовала, что он снова хочет меня.
— Со дня нашей встречи, — произнес он низким, охрипшим голосом, сверля меня взглядом, — все женщины, кроме тебя, любимая, стали мне безразличны.
Его губы накрыли мои, и разговоры прекратились.
Позже в то же утро мы отправились вдоль побережья Северного Уэльса в
— Ты еще страдаешь от простуды, — отрезал он, — и я не позволю дурной погоде усилить ее.
Однако после первых двух часов в душном экипаже мы оба так изнемогали от желания самостоятельно бродить по великолепным горным склонам и долам, что часто умоляли кучера остановиться и выпустить нас. Дни так и летели; мы предпринимали краткие бодрящие вылазки на природу, перемежавшиеся периодами благоговейного наблюдения сквозь окна экипажа. Признаюсь, даже в этих тихих моментах была своя прелесть, поскольку мне очень нравилось сидеть рядом с мужем, рука которого всегда охотно искала мою.
По вечерам мы возвращались в гостиницу промерзшие, но воодушевленные, согревались у огня за тихим ужином и с энтузиазмом перечисляли все, что увидели и испытали. После ужина мы удалялись в свой номер, где я покорно и охотно падала в его объятия. Мне казалось, что я окутана плащом счастья и удовольствия, подобных которым прежде не знала. Каждая ночь связывала нас еще сильнее; мы вместе смеялись над нашей первой ночью, когда Артур исчез на лестнице, оставив меня раздеваться в одиночестве. Теперь он настаивал на том, чтобы лично оказывать мне даже самую интимную помощь.
Скромность мешает мне написать больше. Могу отметить лишь, что мой муж оказался более проворен и ловок в расшнуровывании корсета, чем правомерно ожидать от священника. Ни один мужчина не был более нежен, чувствителен или предан жене, чем мой.
Увы! По пятам за счастьем последовало недоразумение, разорвавшее нежную связь, которая возникла в первую неделю нашей растущей близости, угрожавшее оставить невосполнимую прореху в самой ткани моего брака.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Мы отправились в Ирландию.
Наше пребывание в Уэльсе было лишь закуской перед основным блюдом — целью свадебного путешествия. Артур мечтал отвезти меня в родную страну, показать свои любимые места и дом, где был воспитан, познакомить с семьей. Однако до сих пор он очень мало говорил о них. Когда я вновь спросила его о семье и ее местожительстве, он лишь пожал плечами, отвел глаза и тихо ответил:
— Они простые сельские ирландцы, доброжелательные, со щедрым сердцем. Тетя Белл и мои незамужние кузины по-прежнему живут в том же доме, в котором я вырос. Я нежно люблю их, но тебе лучше сначала познакомиться с ними и судить самой.
В тот миг я решила, что, каким бы бедным ни оказался быт его родственников — или какими грубыми характеры, — ради мужая стану восхищаться ими и симпатизировать им.
Четвертого июля во вторник мы на поезде проехали по Энглси до Холихеда, где (слава богу) погода оказалась мягкой, а переправа спокойной. Тем не менее я никогда не обладала крепким желудком. В начале пути Артур пытался отвлечь меня долгой прогулкой по палубе. Мы вдыхали бодрящий морской воздух и шепотом обменивались наблюдениями за другими пассажирами.
— Они выглядят очень счастливыми, — заметила я о юноше и девушке, которые шли рука об руку и тихо беседовали.
— Возможно, они тоже новобрачные, — предположил Артур, беря меня за руку.
— Кто этот джентльмен? — кивнула я на толстого мужчину, который сидел на складном табурете, укрывшись от ветра.
— Несомненно, барристер. Для его же блага надеюсь, табурет сколочен на совесть.
Мы тихо рассмеялись. Я увидела, что навстречу нам движутся еще двое: бородатый джентльмен слегка за сорок, превосходно пошитый сюртук и шляпа которого свидетельствовали о богатстве и высоком положении, и хорошенькая девушка с печальными глазами, в два раза его младше (вероятно, дочь), одетая в бархатную мантилью поверх изысканного розового шелкового платья. Она несла зонтик от солнца в тон, а на голове у нее красовалась поистине фантастическая шляпка, из-под которой ниспадал каскад светло-каштановых кудрей.
— Если не считать элегантного наряда, разве она не похожа — лицом и фигурой — на мою сестру Анну? — спросила я.
— Да, немного.
Девушка поймала мой взгляд, слегка улыбнулась и отвела глаза.
— Интересно, почему она кажется такой грустной? — пробормотала я.
Прежде чем муж успел что-то сказать, ударили в колокол на ланч. Я знала, что Артур наверняка проголодался и не страдал, подобно мне, от морской болезни.
— Артур, у меня совсем нет аппетита. Может, сходишь без меня?
— Ты уверена? Мне не хочется бросать тебя одну. Что ты будешь делать?
— Совершу еще круг по палубе. Если станет совсем нехорошо, спущусь в каюту и лягу. Если нет, ты найдешь меня у перил на этом же месте.
— Что ж, если ты уверена…
Убедившись, что я как следует укутана и не рискую подхватить простуду, Артур отправился за хлебом насущным.
Оставшись в одиночестве, я продолжила мерить шагами палубу, как и обещала. В конце концов я вернулась к выбранному месту у перил и стала ждать Артура. Несколько минут я стояла спокойно, радуясь прикосновениям холодного морского бриза к щекам и упиваясь видом сверкающих темно-синих волн с морскими птицами на гребнях и светлого, затянутого облаками неба над головой. Когда я взглянула на горизонт, мне показалось, что сквозь плотную белую дымку начинает проступать далекий берег.