Тайные дневники Шарлотты Бронте

Джеймс Сири

— Джозеф — лучший студент Тринити-колледжа, — с гордостью объявил Артур. — А Алан только что завоевал три первых приза. [76]

— Это свидетельствует об уровне конкуренции, — пошутил Джозеф.

Папа и Эллен убедили меня, что родные Артура — неграмотные, необразованные дикие ирландские варвары, прозябающие в нищете; сам Артур называл их «простыми сельскими жителями». Я совершенно не ожидала встретить среди них студента Тринити-колледжа, в особенности такого обаятельного и успешного. Мне едва хватило времени свыкнуться с этим удивительным

открытием, как у подножия лестницы появилась не менее обезоруживающая кузина. Двадцатичетырехлетняя девушка, такая же красивая и благовоспитанная, как ее младший брат, обладала истинно кельтской внешностью; ее темные кудри были уложены просто, но элегантно.

76

Престижные награды, ежегодно присуждаемые избранным студентам за выдающиеся достижения.

— Вероятно, вы Шарлотта, — промолвила она приятным, но бойким голоском, остановившись рядом со мной и присев в реверансе. — Я Мэри-Энн.

Она немного прихрамывала в результате, как мне стало известно, падения с лошади в детстве. Но она и все остальные совершенно не замечали ее хромоты, та никоим образом не умаляла девичьей энергии или способности передвигаться, и вскоре я совсем забыла об этой особенности.

Мэри-Энн бросила на моего мужа обожающий взгляд, затем села рядом со мной на диван и взяла за руку.

— Артур с самого детства был моим любимым кузеном. Когда он написал, что женится и везет молодую жену к нам в гости, я подумала, что не могу ждать целых два дня, пока вы приедете в Банахер! Я должна отправиться в Дублин! Я хотела узнать вас прежде всей семьи, поскольку Беллов так много, что вы вскоре пресытитесь нами и начнете искать спасения.

— Ничего подобного не произойдет, — улыбнулась я, — но я очень рада, что вы здесь, Мэри-Энн, и благодарна вам за женское общество. Насколько я могу судить, в этом свадебном путешествии явный перебор мужчин.

Все засмеялись. Подобная атмосфера доброжелательности продержалась весь день — и последующие два дня, в течение которых наша небольшая компания из пяти человек объехала большую часть города, посетив множество достопримечательностей. Брат и кузены Артура при более близком общении оказались столь добрыми, обходительными, образованными и умными людьми, что я сразу ощутила себя как дома.

Артур оставался таким же заботливым и внимательным к моим нуждам, как и прежде. Он настаивал, чтобы мы осматривали поменьше достопримечательностей, боясь, что я переутомлюсь и разболеюсь. И все же между нами выросла стена отчуждения, которой, полагаю, никто другой не замечал. Кроме того, муж уклонялся от любой физической близости, что причиняло мне немалую боль. Тем не менее внешне он казался полным энтузиазма и охотно делился со мной своими любимыми местечками в стенах университета.

Особенно меня впечатлили богато украшенный Венецианский готический музей и библиотека Тринити-колледжа — величественное здание в классическом стиле. Когда мы вышли на улицу, я с сожалением вздохнула и воскликнула:

— Как жаль, что эти храмы науки закрыты для женщин! Здесь столько знаний! Мне бы очень хотелось посещать подобный университет.

— Если бы тебя приняли в университет, Шарлотта, — произнес Артур, протягивая мне руку, — ты, несомненно, преуспела бы в любой избранной профессии. Ты даже во сне образованнее, талантливее и умнее, чем многие мужчины наяву, и уже достигла тех вершин, которых большинство из нас не достигают за целую жизнь.

В его голосе прозвучал намек на прежнюю искру и восхищение, и на мгновение в моем сердце вспыхнула надежда. Может, раны, нанесенные его гордости, залечиваются и вскоре к нам вернутся близость и теплота, которыми мы наслаждались до того ужасного случая на борту судна? Но когда я поблагодарила его с тихой признательностью, он отвернулся, улыбка его увяла, а суровая маска вернулась.

В пятницу седьмого июля мы попрощались с миссис Алан Николлс и детьми, и Алан проводил нас на поезд, следующий в сторону фамильного гнезда Беллов в Банахере. К этому времени усталость, возбуждение и простуда взяли верх; я совсем расклеилась и ужасно кашляла.

На вокзале Бирра (Бирр оказался прелестным старым городком с ярмаркой и бывшим гарнизоном, основанным, как я выяснила, в двадцатые годы семнадцатого века) нас встретил экипаж, который я сочла нанятым по случаю. Артур развеял мое заблуждение, гордо познакомив с кучером, пожилым человеком; тот служил семейству Беллов более тридцати лет и, таким образом, знал Артура с детства. Старик (к которому Артур испытывал непритворное и взаимное уважение и любовь) изящно поклонился и снял шляпу, его морщинистое лицо осветилось улыбкой.

— Добро пожаловать, мэм. Знакомство с женой нашего дорогого Артура — большая честь для меня.

Я была крайне удивлена, что Беллы более тридцати лет держат кучера и экипаж — роскошь, которую моя семья никогда не могла себе позволить. Но может, в Ирландии это менее накладно, чем в Англии? Мы проехали семь миль по идиллической зеленой сельской местности и ближе к вечеру прибыли в Банахер, самый западный поселок графства Оффали, расположенный на красивом берегу реки Шаннон.

— Боже правый! — изумилась я, когда экипаж загромыхал от моста через Шаннон до церкви по единственной наклонной улице, по обе стороны которой теснились каменные дома восемнадцатого века. — Эта деревня совсем как наш Хауорт!

— Несомненно, — подтвердил Артур. — Я часто сравнивал их. Возможно, именно поэтому, едва явившись в Хауорт, я сразу почувствовал себя как дома.

Мы проехали четверть мили по главной дороге мимо церкви и очутились в прелестном лесу. Тут Мэри-Энн сказала:

— Еще несколько минут, и вы увидите «Куба-хаус».

— «Куба-хаус»? — повторила я. — А что это?

— Ну… наш семейный дом, — ответила Мэри-Энн.

— Какое необычное название. Почему он зовется «Куба-хаус»?

— Более ста лет назад местный уроженец Джордж Фрейзер был губернатором Кубы, — объяснил Алан, — и сколотил себе состояние, выращивая сахар. Он вернулся и построил дом. Теперь аллея и Королевская школа тоже называются «Куба» в его честь.

— Королевская школа? — спросила я. — Это учебное заведение?

— Да. Школа была основана в тысяча шестьсот тридцать восьмом году по указу Карла Первого, — сообщил Джозеф. — Наш отец много лет был ее директором, а после его смерти мой брат Джеймс заступил на его место. Сейчас там очень тихо и мило, поскольку все ученики разъехались на каникулы.