Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней
Шрифт:
Это была моя сверхзадача, ияеё выполнил. Помню, как-то в этот период Колесников, видя результаты нашей работы, сказал, что мир завоюет не оружие, а человек нового качества, который должен быть близок к Богу, человек с космическим сознанием. Одно дело — услышать такую формулировку от философа или священника, другое — от начальника Генерального штаба Вооружённых сил России.
В это время я вместе со своей командой собрал в Московском государственном университете им. Ломоносова конференцию по вопросам современной космологии, в которой участвовало около 600 философов. Интерес эта конференция вызвала, но чувствовалось, что наши философы пока не подготовлены к восприятию этих вопросов, всё ещё зашорены марксистско-ленинской философией. Видя необходимость ломки таких устоявшихся взглядов, я обобщил большой материал
Перевалил за экватор 1993 год. Наш проект набирал силу, и всё выглядело оптимистично. Но реалии жизни заставили меня существенно изменить свои планы. В стране назревали грозные события. Уже горел Парламент, правоохранительные органы «зашивались», разыскивая бандитов различных мастей, склады с оружием, наркотиков, вскрывая явки, тайники и перевалочные базы иностранных агентов, наводнивших нашу страну. Надо было подчистить Москву.
Колесников приказал мне отложить основную работу и все силы бросить на помощь сотрудникам государственной безопасности и милиции. Пока мои ребята искали преступников, склады оружия, террористические явки, мы обучали контрразведчиков, сотрудников уголовного розыска, создавали для каждого вида силовых структур свою «продвинутую» команду. Координация взаимодействия была возложена на генерала Квашнина, занимавшего один из ведущих постов в Генеральном штабе. Тогда-то мы и сдружились. Он отдавал дань нашим способностям и высокой эффективности работы, мне импонировали его трудоспособность, умение собраться в экстремальной обстановке, а также неординарность мышления. Контрразведка и милиция по достоинству оценили наше участие и прислали Колесникову хвалебные отзывы. Чуть позже в очень удачной обработке эти документы попали на страницы газеты «Московский комсомолец», и неожиданно для нас множество людей увидели истинный масштаб проделанной нами работы.
В это время мне часто приходилось взаимодействовать с генералом Андреем Николаевым, занимавшим в ту пору пост первого заместителя начальника Генштаба. Эта короткая совместная работа отложилась в моей памяти до сего дня. Всё, что мы стремились вложить в облик представителя будущей элиты Вооружённых сил и страны, наличествовало в нём с лихвой. Но как-то время одного из разговоров он с грустной улыбкой произнёс:
— Вот увидите: дни мои в Генштабе сочтены.
— А куда вас посылают? — поразился я.
— Куда пошлют — лучше вы мне скажите. Вы ведь обладаете экстрасенсорными способностями.
Через день я зашёл к нему в кабинет и сказал, что его дальнейшая служба будет связана с зарубежьем. Он почему-то подумал о представительстве в НАТО, однако вскоре вышел указ президента о назначении генерала Николаева руководителем Федеральной пограничной службы. Выходит, мой прогноз так или иначе сбылся.
Вскоре Колесников дал мне и моей команде разрешение на встречу с нашим коллегой-америкацем, Эдвином Мэйем, моим нынешним другом и соавтором по этой книге. Эдвин с Джо Мак-Мониглом и другими исследователями и военными занимались вопросами экстрасенсорики по программе американской военной разведки и ЦРУ, и совсем недавно ещё считались нашими противниками, фактически врагами. Однако Колесников оказался способен переступить сложившиеся тяжёлые стереотипы и выйти на новый уровень понимания глобальных проблем. Нам всем постепенно становилось понятно, что если мы разработаем идеологию, которая соответствует высшим идеалам, то с одной стороны мы предотвращаем все войны, поскольку люди станут жить по другой морали, а с другой — мы сами осознаём те ценностные приоритеты, которые объединяют, «завоёвывают» мир.
И очень хорошо, что эти веяния есть в России и идут от России, поскольку они — философия будущего.
В конце 1994 года началась Чечня. Я понимал истинные причины этой войны. В основном, это был манёвр олигархической элиты, стремящейся такой ценой отвлечь общественность от начавшейся грабительской приватизации, открыть себе неконтролируемые каналы денежных и торговых махинаций. Немалую роль играла и борьба за чеченскую нефть. Помню, именно премьер-министр Черномырдин убедил Ельцина в необходимости войны. Мои друзья из ФСБ рассказывали, что накануне вторжения войск в Чеченскую Республику руководитель Службы охраны президента
В Чечне начался ужас, закончившийся позже предательским Хасавюртовским соглашением и после небольшой паузы возобновившийся во «Второй Чеченской войне».
В начале 1995 года я был вызван к руководству и получил указание лететь в район боевых действий. В мою задачу входил анализ особенностей этой войны, отработка новых оперативных и тактических средств, в том числе и военных экстрасенсорных методик, участие в работе командующих, оценка взаимодействия войск и штабов, работа на передовой с моими сотрудниками-экстрасенсами. Помимо выполнения непосредственных боевых задач, это было необходимо для дальнейшей разработки методик подготовки гроссмейстеров военного дела.
Вылетел я из Москвы утром и вечером был уже на месте, в Ханкале. На улице было прохладно, моросил назойливый дождик, трепал голые ветки деревьев порывистый ветер. Нужно было идти в штаб группировки, чтобы представиться командующему. По дороге в штаб меня нагнал маленький джипик и очень точно окатил липкой грязью с головы до ног. Это оказался генерал Владимир Шаманов, он решил провести «крещение» «московского пижона». Я сразу понял, что к чему, и тут же обратил этот эпизод в шутку. Слегка очистившись от грязи, я вошёл в кабинет командующего объединёнными войсками в Чечне. и мы обрадовано обнялись. Это был генерал Вячеслав Тихомиров, мой хороший знакомый и в чём-то близкий мне по своей натуре человек.
После обмена приветствиями и информацией мы погрузились в программу моей работы, продумывая и обсуждая необходимые мероприятия. Было уже далеко заполночь, когда решили прерваться и идти спать. В гостинице не успел я умыться, как раздался стук в дверь. На пороге стояла жена Шаманова и приглашала в гости на котлеты. Я понял, что Владимир хочет сгладить неловкость от своего озорства, и согласился зайти на их огонёк. Мы проговорили до утра. Шаманов очень хорошо владел ситуацией и был неплохим рассказчиком. Это помогло мне быстро сориентироваться в обстановке.
Я начал выполнять свою программу, находился то в штабах, то на передовой, часто летал на вертолётах и боевых самолётах, стремился увидеть всё, чтобы это максимально учесть в подготовке асов войны. После месяца напряжённой работы я вызвал из Москвы часть своих сотрудников, обладающих экстрасенсорными способностями, для внедрения их в войска и отработки ряда программ в боевых условиях.
Конечно, на первый взгляд кажется, что экстрасенсы могут спокойно сидеть дома и выполнять оперативные задачи на расстоянии с помощью своих дальновидческих и телепатических способностей. Но в реальности это применимо, в основном, к задачам более общего, стратегического плана. В активных боевых действиях, где обстановка меняется каждую секунду, часто становится невозможным выходить на связь с экстрасенсом, сидящим в штабе или даже в Москве, ставить ему задачу и ждать его рекомендаций, которые, в свою очередь, нередко требуют уточнений. Могут играть роль и горные условия, и электромагнитные помехи, затрудняющие устойчивую радиосвязь. Наш опыт показал, что для быстрого решения боевых тактических задач оператор-экстрасенс должен находиться в зоне боевых действий или в непосредственной близости от неё.
Здесь также играют роль и энергетические составляющие, связанные с эмоциональной напряжённостью в зоне конфликта. Это может отвлекать оператора-экстрасенса, но при соответствующей тренировке эта эмоциональная напряжённость помогает ему сосредоточиться на задаче.
Мои офицеры и служащие прибыли, и каково же было моё удивление, когда среди них я увидел своего сына Антона. Правда, он в то время был уже сложившимся мастером рукопашного боя и неплохим стрелком, обладал хорошими экстрасенсорными способностями, развитыми по моим методикам. Но Антон был гражданским человеком и никакого отношения к войне в Чечне не имел. К тому же он только что окончил институт и готовился к защите диссертации. Так что его приезд никак не вписывался в мои планы. Однако под давлением обстоятельств я вынужден был согласиться на его пребывание в Чечне, и впоследствии Антон воевал в отряде спецназа ГРУ, проводил оперативную экстрасенсорную разведку, неоднократно участвовал в боях и был награждён несколькими медалями.