Тайные сестры

Максвелл Энн

— Ты, разумеется, здесь никогда не копал.

Он слегка улыбнулся:

— Нет, Рыженькая. Но я побывал здесь не один раз.

Кристи усмехнулась.

Кейн показал на группу скал, маячивших впереди.

— Видишь небольшую рощицу ив рядом с тем прудом? — спросил он, показывая на зеленое пятно в полумиле от машины.

— Трудно не заметить. Единственное зеле пятно во всей округе.

— Отсюда начинался Великий Северный путь, — пояснил Кейн. — Это была главная дорога империи, соединявшая ее центр

с северными окраинами. Она тянется всю дорогу, которую мы проехали от реки Сан-Хуан.

Кейн сбавил скорость. Они съезжали в ложбину. Рядом с прудом стояла старая мельница, поскрипывая медленно вращавшимися железными лопастями. Ивы и кедры, росшие у пруда, пышно разрослись от редкого в этих краях обилия воды.

Дорога, петляя, заканчивалась у скалы, преграждавшей ей путь, как стена. Кейн свернул с дороги к кедрам и заглушил мотор. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и жалобным скрипом мельницы.

Кристи вылезла из кабины.

— Что мне делать? — спросила она.

— Считать, сколько раз повернется мельница.

Сначала она приняла его слова всерьез, но затем рассмеялась.

— Отдыхай, родная. Эти два дня были для тебя нелегкими.

— А для тебя?

— Для меня в них тоже было много интересного, — уклончиво ответил он.

Кейн вытащил из кузова ящик Ларри Мура и исследовал содержимое. В нем оказалось все необходимое: два спальных мешка, два матраса, палатка, две теплые куртки, маленький топорик, примус и консервы.

— М-да, никаких особых деликатесов, — сказал Кейн, глядя на консервы.

— Ничего, голод не тетка.

Кейн принялся ставить палатку, а Кристи отправилась в лес наломать веток для костра.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Кейн установил палатку. Он надел старенькую, видавшую виды куртку, а вторую куртку, лишь немногим меньше первой, протянул Кристи. После захода солнца быстро становилось холодно, и Кристи сразу ее натянула.

— Ты не очень устала? — спросил Кейн. — Пойдем погуляем.

— Далеко?

Он показал на вершину скалы.

— Раз уж мы здесь, то было бы жалко не забраться туда: оттуда открывается прекрасный вид на империю Чако.

Подъем на скалу оказался легче, чем предполагала Кристи.

Кейн остановился, оглядывая бескрайнюю землю, простиравшуюся под ним, и столь же бескрайнее небо над ним. Кристи стояла рядом с Кейном, не веря, что воздух может быть таким прозрачным, а такое огромное пространство земли — совершенно лишенным огней или других признаков человеческого жилья.

— Не замечаешь ничего необычного? — спросил через минуту Кейн.

— Ни улиц. Ни небоскребов. Ни театров. Ни музеев. Ни баров. Ни такси. Ни прохожих. Ни суеты. Ни…

Кейн рассмеялся. Ему эта величавая пустыня была более привычна, чем суета Манхэттена.

— Я хотел сказать, чего-нибудь необычного для пустыни, — уточнил он.

— Пустыня как пустыня. Пустая. Большая. Сухая. Каменистая. Мало растительности. — Кристи поколебалась. — Разве что там…

Она указала на удивительно ровную полосу деревьев шириной в тридцать футов, спускавшуюся по склону. Казалось, что деревья посажены руками человека.

— Это и есть главная дорога империи, — сказал Кейн.

— Какая же это дорога, если она сплошь заросла? Кейн широко улыбнулся:

— Это сейчас она заросла. Старые дороги превращаются в подобие каналов, в которых скапливается вода. Деревья любят такие места. Нам лучше всего пойти рядом с этой дорогой.

Кристи начала медленно подниматься. Кейн следовал за ней.

В одном месте, рядом с вершиной скалы, откуда начиналась дорога, слой почвы был сорван ветром, обнажая камень под ним.

— Смотри. — Кейн присел на корточки. — Песчаник. Ограждения из таких песчаных глыб тянулись по обеим сторонам дороги на всем ее протяжении, около ста миль.

Кристи присела рядом с ним и дотронулась до холодной глыбы, вытесанной неизвестным каменщиком за много веков до того, как Колумб отправился в Индию, а приплыл совсем не туда.

Кристи поежилась, словно прикоснулась к жизни людей, живших так давно, что трудно даже было представить. Было что-то мистическое в этом странном ощущении своей связи с прошлым.

— Неужели целых сто миль? — прошептала она.

— Сто миль по всей дороге. А вся сеть таких дорог составляла в общей сложности чуть ли не три тысячи миль, — сказал Кейн. — Мы еще только начинаем по-настоящему понимать жизнь древних людей.

Когда они достигли вершины скалы, солнце уже садилось. На вершине сохранились руины, когда-то бывшие центром могущественной империи. Весь бассейн Сан-Хуан лежал перед ними как на ладони. Ни заборов, ни опознавательных знаков — лишь сеть дорог, огороженных по бокам обтесанными человеком каменными глыбами.

— Добро пожаловать в центр Вселенной, — сказал Кейн.

К северу от них на горизонте вырисовывались горы Ла-Плата и Сан-Хуан, розовые от закатных лучей. С востока и юга — песчаные плато и островерхие скалы. С запада — еще одна скалистая гряда.

Воздух был чист и прозрачен. Последние лучи заходящего солнца мягко согревали, но холодок наступающей ночи уже давал о себе знать.

— Отсюда видны четыре штата. — Кейн указывал на низкую стену из песчаника.

Он взобрался на полуразрушенную стену с необыкновенной легкостью и протянул руку Кристи. Та ухватилась за нее обеими руками и оказалась наверху.

Кейн обнял Кристи за плечи.

— Колорадо, Нью-Мексико, Аризона, — показывал он, поворачивая Кристи. — А вон те горы вдали — штат Юта.