Тайные страсти принцессы Джеллы
Шрифт:
— А! Когда же это?
— Прошлой ночью.
— И где же?
— Не знаю.
— Ваша честь шутит! Ваша честь насмехается надо мной!
— Никогда в жизни я не был так серьезен.
— Но тогда, значит, вы не все время спали?
— Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?
В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.
Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:
— С тех пор, как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу не приподнялись.
Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.
— Мне все приснилось! — разочарованно сказал он.
Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:
— Как, ваша честь видела сон?
— Да.
— Приятный?
— Восхитительный!
— Вероятно, ваша честь ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода? Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.
— Я действительно находился в стране чудес…
— Так вам приснилось еще что-то?
— Конечно.
Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ с еще большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.
— Во сне я ужинал не один.
— Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?
— Собеседника? Нет. Собеседницу…
— О! Это еще лучше. И хорошенькую?
— Необыкновенно прекрасную… Впрочем, я могу только догадываться, потому что на ее лице была черная бархатная маска, которую она отказалась снять, несмотря на все мои просьбы.
— Странное упрямство! Такое я видел однажды, и то лишь в парижской опере… Ну и как вела себя дама?
— Я поклялся ей в любви; и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.
— Такое бывает после ужина. Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!
Джордж Малькольм засмеялся.
— Уж не принадлежишь ли ты, Стоп, к числу ловеласов?
— Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.
Затем, немного выждав, Стоп спросил:
— И дама в черной маске поверила клятвам вашей чести?
— По крайней мере внешне.
Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:
— Ну а потом?
— Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание… Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.
— О, ваша честь не спит сейчас, так же как и я! — вскричал Стоп. — Можно смело поклясться в этом!
— Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?
Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю:
— Известны ли тебе подобные случаи?
— Да, господин. Гроза часто оказывает подобное действие на впервые приехавших в нашу страну.
У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.
— Надеюсь, ничто не сможет помешать нам продолжать путь?
— Конечно, господин. Люди отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы будем у цели.
— И я скоро обниму отца и брата! — прошептал Джордж.
— А я отлично пообедаю, — добавил Стоп, — а пока покрепче затяну ремень.
Казиль собрал подушки, и наши герои направились к индусам, которые, сидя на земле, терпеливо ожидали их.
Луна освещала уступы гор, вдали виднелся спавший Бенарес, а за ним, подобно громадному змею с серебристой чешуей, извивался Ганг.
Казиль издал гортанный крик, сообщая о приближении господина. Индусы вскочили, масалчий зажег факел, худая лошадь Стопа была оседлана.
— Господин, — сказал Казиль, положив в паланкин подушки, — все готово, входите!
— Нет, — отвечал сэр Джордж, — мои руки и ноги оцепенели от длительного сна, я пойду пешком. Дай знак — и в дорогу!
Караван двинулся. Носильщики шли впереди, за ними следовали молодой англичанин с Казилем, а Стоп по обыкновению замыкал шествие.
Продвигались быстро и молча. Казиль говорил только тогда, когда его спрашивали, а Джордж Малькольм, ушедший в воспоминания о странном сновидении, не произносил ни слова. Наконец он решил отогнать навязчивые мысли, подозвал Казиля и спросил:
— Ты несколько раз упоминал, что мой отец, сэр Джон Малькольм, спас тебя от смерти?
— Да, господин, это правда.
— Расскажи мне, пожалуйста, как это случилось.
— Мне приятно повиноваться вам, так как сердце мое сильнее бьется при мысли о сэре Джоне Малькольме.
VII. РАССКАЗ КАЗИЛЯ
— Это случилось два года тому назад, мне уже исполнилось двенадцать лет. Однажды я вздумал пойти поудить рыбу…
— Карпов?
— Мы не так ее называем, — ответил Казиль. Затем, произнеся какое-то странное название, продолжал: — Эта рыба водится около берегов, покрытых лесами. В особенности ее много в Ганге около Рамгаратского леса, в трех милях от Бенареса…
Имея при себе удочку и мух, я покинул Бенарес на рассвете и через два часа был уже на месте. Не отдыхая ни минуты, принялся удить рыбу, но она не шла.
Тогда я отправился вдоль берега найти место получше, но все было напрасно. Вскоре я обнаружил около одного дерева рыбацкую лодку. Мне пришло в голову воспользоваться ею. Недолго думая, я сел в лодку и поплыл на середину Ганга. Уж там я порыбалил! Два или три часа прошли незаметно, рука моя устала, и я решил вернуться в Бенарес.
И в тот момент, когда я собирал улов, лодка вдруг обо что-то ударилась. Я оглянулся и подумал, что это бревно. Но обман длился недолго: передо мной появилось страшное чудовище, с громадной головой, острыми зубами и круглыми глазами, взгляд которых я никогда не забуду. Это был самый ужасный обитатель Ганга — кайман.