Тайные тропы
Шрифт:
На южной окраине, за полотном железной дороги, где начинались дачи, Ожогин и Грязнов вошли во двор. В глубине его стоял небольшой светлый коттедж. Тут жил капитан Вайнберг, к которому они были прикомандированы.
Их встретила одетая по-зимнему, со следами бессонной ночи на лице, хозяйка дома. Обычно приветливая и любезная, сейчас она была несловоохотлива. На вопрос друзей, где капитан Вайнберг, немка сухо ответила, что он выехал и больше не вернется. Для них, русских, он ничего не передавал. Захлопнув дверь, она исчезла.
Ожогин и Грязнов посмотрели друг на друга и задумались.
— Вот тебе, бабушка, и юрьев день, — сказал разочарованно Ожогин.
В другом конце города жил некий Кредик. Ему капитан Вайнберг представлял Ожогина и Грязнова в первый день их приезда. Надо было итти искать Кредика. Но это оказалось не легко. По сообщению владельца дома, Кредик у него не жил, а лишь принимал посетителей. Однако уже в течение двух недель Кредик не появлялся вообще. Записав примерный адрес, по которому можно было найти Кредика, друзья зашагали вновь. В узкой, кривой улочке они отыскали дом вдовы Бергер, еще молодой, но уже сильно располневшей немки. С растрепанными волосами, в потертом, изодранном, усыпанном блестками халате Бергер казалась вырвавшейся из драки.
— Господин Кредик ночует у Гольбаха, — ответила немка и почему-то покраснела.
Она объяснила, что Гольбах держит магазин фотоаппаратов «Цейс-Икон» в центре города, рядом с бензозаправочной колонкой.
— Крыса бездомная, — процедил сквозь зубы Андрей, когда они спускались по скрипучей деревянной лестнице.
Но у Гольбаха друзья также не нашли Кредика. Он, оказывается, два дня назад перебрался куда-то за город. Куда именно — никто оказать не мог. Около часа друзья ходили у разрушенного здания радиоцентра в надежде встретить кого-либо из операторов или техников, работавших на нем. Но никто не появлялся.
— Будь проклята вся эта история! — выругался всердцах Никита Родионович.
Давал себя чувствовать голод, но подкрепиться было негде. Столовая радиоцентра тоже была разрушена. За марки никто ничего из продуктов не продавал.
— Вот попали в переплет, — стараясь быть веселым, сказал Андрей. — Еще побираться придется.
Ожогин о чем-то сосредоточенно думал, насупив свои густые брови.
— Пойдем к коменданту, — сказал он, — другого ничего не придумаешь... Покажем документы, а там видно будет...
На пути к комендатуре, около сгоревшего трехэтажного здания местной нацистской организации, их кто-то окрикнул:
— Господин Ожогин!
Никита Родионович и Андрей оглянулись. К ним быстро подходила, с маленьким кожаным саквояжем в руке, Клара Зорг. На ней были темное драповое пальто, шерстяная шаль.
— Я вас увидела с противоположной стороны и еле догнала... Как вы быстро идете... — и она протянула руку Ожогину, а затем Грязнову.
Клара похудела, стала бледнее, но попрежнему была красива.
— Вот неожиданная встреча, — заключил Никита Родионович после приветствия. — Вы давно здесь?
— Позавчера приехали и попали под бомбежку... Не везет... А вы как оказались в этих краях?
Никита Родионович рассказал.
— Куда вы сейчас держите путь? — спросила Клара, беря под руку Ожогина.
Глаза ее блестели. Она их то прищуривала, то широко раскрывала. Клара не могла скрыть радости и волнения, охвативших ее при встрече.
— Итти нам некуда, — ответил Грязнов, — и службу и жилье разбомбили. Думаем до комендатуры добраться.
— Разбомбили? Вот это замечательно! — весело рассмеялась Клара, обнажив ровные, белые зубы. — Значит, вы бездомные? Ну, попробуйте теперь отвертеться от меня... Муж будет очень рад... Он часто вспоминал о вас...
— Ругал, наверное? — улыбнулся Ожогин.
— Ну, конечно, ругал, — рассмеялся Андрей.
Непосредственность и радость Клары передались друзьям.
— Как не стыдно, — с укором в голосе заметила Клара. — Наоборот, редко о ком из русских держался муж такого хорошего мнения, как о вас. Он вас считает настоящими друзьями немцев...
«Немцев — возможно, но только не гитлеровцев», — хотел ответить Никита Родионович, но сказал другое:
— А вы вспоминали?
Клара ничего не ответила, а лишь заглянула в лицо Ожогина и крепко, как могла, сжала его руку.
Всю дорогу она рассказывала об отъезде из России, о том, как мужа командировали вначале в Берлин, затем на фронт, потом в Мюнхен, затем опять на фронт и, наконец, сюда.
— Вы, наверное, господину Зоргу не особенно доверяете, коль скоро везде и всюду следуете за ним? — пошутил Андрей.
Клара рассмеялась и кокетливо спросила:
— Неужели это чувствуется?
— Это можно заключить из ваших слов, — ответил Грязнов.
— Ошибаетесь, муж, не спрашивая меня, таскает меня всюду за собой. Видимо, он не надеется... — И она вновь пожала руку Никиты Родионовича.
Друзья и не заметили, как оказались в той части города, где еще вчера стоял прочный и нарядный дом Клебера. Пройдя всю кладбищенскую улицу, они пересекли рынок, посреди которого зияла огромная воронка, и вышли в переулок, сплошь заставленный грузовыми и легковыми автомашинами. В конце переулка, у небольшого домика с нависающим над тротуаром мезонином, Клара постучала в окно.
— Звонок не работает, — заметила она, — нет тока.
Дверь открыл сам Зорг. Он был в военных брюках, сапогах, но в нижней сорочке.
— Вот кого я тебе привела, — сказала Клара.
Зорг был поражен неожиданным появлением своих прежних учеников и стоял несколько мгновений, широко открыв глаза. Друзья не заметили в нем никакой перемены. У него был все тот же спортивный вид.
— Что же мы стоим? — спросил он вдруг. — Вот чудеса! Заходите, пожалуйста!
Проведя гостей в маленький зал, Зорг быстро одел мундир, шинель и, объявив, что сейчас организует завтрак, вышел из дому.