Тайные желания джентльмена
Шрифт:
– Доброе утро, мисс Мартингейл, - сказал он, снимая шляпу и кланяясь. Когда он переступил порог и закрыл за собой дверь, Марии вдруг вспомнились страстные слова, которые он шептал ей, и она почувствовала, что краснеет.
Мария опустила голову и присела в реверансе, мысленно обругав свою светлую кожу, которая вечно краснеет и выдает то, что она думает. Отчаянно пытаясь овладеть собой, она отвернулась и открыла дверцу духовки, делая вид, что проверяет то, что там печется, и надеясь, что ее покрасневшие щеки он отнесет за счет жара от духовки. Судя по его шагам по линолеуму, он
Он остановился по другую сторону рабочего стола и держал серую фетровую шляпу в руках. Мария взглянула ему в лицо и поняла, что все ее попытки продемонстрировать безразличие были напрасны, потому что, как только их взгляды встретились, она снова покраснела с головы до пят. Под его пристальным взглядом она почувствовала себя страшно беззащитной, и ей захотелось убежать, но она усилием воли заставила себя остаться на месте.
– Я понимаю, что мешаю вам работать, - сказал он, - но я хотел бы встретиться с вами с глазу на глаз, так чтобы нас никто не прерывал, а это единственное время суток, когда можно достичь этой цели.
– Встретиться с глазу на глаз?
– Да. Чтобы обсудить то, что произошло между нами на днях.
– Он сделал глубокий вдох.
– Я должен взять на себя ответственность за неподобающее джентльмену поведение.
Она отлично помнила это неподобающее джентльмену поведение и то, что оно заставило ее почувствовать. Мария закусила губу и опустила глаза. Щеки ее пылали, как огонь.
Разумеется, он это заметил.
– Я понимаю, что привожу вас в смущение, обсуждая такие вещи, - сказал он, - и сожалею об этом, но без этого нельзя обойтись.
– Он принялся прохаживаться по кухне, как будто не мог стоять на месте.
– Во-первых, позвольте сказать, что, предлагая вам место в моей карете, я прежде всего беспокоился о вашем здоровье и безопасности.
– Он остановился и откашлялся, но на нее не взглянул.
– По крайней мере сначала.
– Я не думаю, что вы именно предложили мне место в вашей карете, - поправила его она.
– Вы втащили меня внутрь силой.
Он игнорировал ее уточнение.
– Но эти заботы вскоре сменились другими намерениями, гораздо менее честными, хотя мне и стыдно в этом признаться. Даже сейчас я не могу как следует объяснить свои действия.
– Взглянув на свою шляпу, он нервно хохотнул.
– Такое недисциплинированное поведение вообще мне несвойственно.
Она была склонна согласиться, но он не дал ей возможности сказать это.
– Человек моего социального положения, - продолжил он, снова принимаясь ходить по кухне, - может допускать подобные сексуальные вольности по отношению к своей любовнице или, возможно, к своей жене, но не к невинной женщине. Поскольку вы не являетесь представительницей полусвета и мы не женаты, мне было непростительно допускать такое поведение.
Мария ошеломленно смотрела на него. Значит, он явился, чтобы извиниться за то, как он целовал ее и как прикасался к ней? Она, конечно, относилась без должного уважения ко всяким правилам поведения, но мысль о том, что он намерен выразить сожаление по поводу того, что ей самой показалось великолепным, привела ее в недоумение.
– Филипп, нет никакой необходимости…
– Мисс Мартингейл, позвольте мне закончить. Я сознаю, что мои сексуальные домогательства непростительны. Единственным их оправданием может быть глубокое и страстное желание, которое я испытываю к вам.
Мария аж рот открыла от удивления. То, что у Филиппа возникла необъяснимая тяга к ней, было вполне очевидно после событий той ночи, но то, что он вслух признался в этих чувствах, буквально потрясло ее.
– Согласитесь, что в таких обстоятельствах, - продолжал он, - единственной честной альтернативой является брак.
Его слова вызвали не просто удивление, а настоящий шок. Она попыталась заговорить, но мысль о том, что Филипп, кажется, предложил ей выйти за него замуж, была такой абсурдной, что она не смогла даже ответить.
Он, похоже, принял ее молчание за согласие.
– Поскольку семьи у вас нет, мы поженимся в Лондоне, потому что здесь у вас есть подруги, которые смогут присутствовать на церемонии с вашей стороны. Сейчас в моде продолжительные помолвки, но в данных обстоятельствах это невозможно. Я думаю, что трех недель будет достаточно для оглашения в церкви, получения разрешения и скромного объявления в газетах.
– Подожди же, прошу тебя!
– взмолилась она, протянув руку, повернутую к нему ладонью, как полицейский останавливает уличное движение.
– Ты хочешь жениться на мне?
Как только эти слова слетели у нее с языка, она начала смеяться. Она не могла удержаться от смеха, настолько странным показалось ей сказанное.
– Я не ожидал, что предложение моей руки тебя так позабавит, - с достоинством произнес он.
Взяв себя в руки, она зажала рот рукой, поняв, что ранила его гордость. Но разве можно было серьезно отнестись к такому заявлению? Однако, заглянув ему в лицо, она поняла, что он относится к этому совсем не так, как она.
– Извини, - сказала она, - просто я меньше всего на свете ожидала предложения выйти за тебя замуж.
– Это можно понять. Учитывая мое поведение и разницу в наших социальных статусах, ты, наверное, думала, что я явился, чтобы сделать какое-нибудь мерзкое предложение. Однако независимо от наших социальных статусов я не могу допустить, чтобы мое бесчестное поведение по отношению к тебе не было компенсировано честным поступком.
Сбитая с толку Мария нахмурила лоб.
– Значит, ты чувствуешь себя обязанным жениться на мне из чувства долга?
– Да. То есть нет. Я хотел сказать… - Он замялся.
– Боюсь, что то, что я испытываю к тебе, не поддается контролю с моей стороны. Как ни больно мне говорить об этом, я не могу обещать, что случившееся в карете не произойдет снова. Как я уже говорил, ты невинная женщина, а я не могу гарантировать, что ты останешься такой, если мы снова окажемся в подобных обстоятельствах.
– Двенадцать лет назад ты не мог разрешить своему брату жениться на мне, однако теперь сам хочешь сделать то же самое?