Тайные желания джентльмена
Шрифт:
– Ошибаешься, - сказал Филипп и тут же придумал причину остановки: - Я хочу… заглянуть на ферму. В прошлый раз, когда я приезжал сюда, у меня не нашлось времени.
– Я подвезу тебя.
– Нет, спасибо, я лучше прогуляюсь. Все утро я находился то в поезде, то в экипаже. Хочу поразмять ноги. Да и до фермы всего одна миля.
Лоренс все еще поглядывал на него с сомнением, но, к облегчению Филиппа, не стал настаивать.
– Значит, увидимся за чаем?
Филипп кивнул, и его брат, щелкнув вожжами, уехал. Филипп вошел в рощицу у дороги и
«Если бы у нас была веревка, можно было бы сделать качели».
Даже с другой стороны ему был виден неровный разлом в том месте над водой, где сломалась ветка ивы, хотя не было видно раздвоенной ветки, на которой она сидела в день их знакомства. Не раздумывая, он принялся огибать пруд, чтобы посмотреть на это место, но остановился на полпути, осознав, что делает, и заставив себя вспомнить не первый раз, когда был здесь, а последний.
Узнав о том, что Мария и Лоренс планируют бежать, чтобы обвенчаться, он отправил Лоренса в Оксфорд, выписал ей банковский счет, дал рекомендацию и отослал ее прочь, а потом пришел к этому дереву в последний раз и поклялся, что никогда не будет опять стоять на этом месте; что никогда не почувствует снова того, что чувствовал в тот день; что забудет о ней; что все это оставит в прошлом.
Скрипнув зубами, Филипп повернулся спиной к плакучей иве и ушел оттуда. Однажды ему удалось забыть ее. И он сделает это опять.
По воскресеньям Хай-стрит деревушки Комбикр была, как всегда, запружена народом. После второй службы в церкви это было излюбленным местом жителей деревни для прогулок и обмена сплетнями.
– Даже не верится, что мы это делаем, - заявил Лоренс, когда они шли вдоль булыжной мостовой.
– Такого еще не бывало.
Синтия, шедшая рядом с ним, рассмеялась, услышав его слова.
– Почему ты так говоришь, дорогой? Прогулка по деревне кажется мне совершенно обычным занятием.
– Обычным?
– Лоренс покачал головой.
– Сразу видно, что ты американка, Синтия, и ничего не знаешь о жизни сельской Англии. Маркиз не гуляет по деревне по воскресеньям среди простонародья. Это не принято.
Миссис Даттон, шедшая с мужем впереди всей группы, оглянулась через плечо на Филиппа, замыкавшего шествие.
– Но, Лоренс, - обратилась она к своему будущему зятю, - ваш брат именно это и делает.
– Меня очень удивило, когда утром он предложил эту прогулку. Моему брату несвойственны необдуманные поступки.
– Это не прихоть, - поправил его Филипп.
– Я всегда гуляю по Хай-стрит по воскресеньям, когда живу здесь.
– Он указал рукой на коттеджи под черепичными крышами в конце улицы.
– Кстати, многие наши арендаторы проживают здесь, и я, как лендлорд, обязан убедиться, что их коттеджи содержатся в хорошем состоянии.
– Все это так, но я все же удивлен. Отец всегда поручал эту обязанность агенту по земельной собственности. Оно и понятно, - добавил он, хохотнув.
– Отец был снобом.
Филипп остановился посередине тротуара, вспомнив еще одно обвинение Марии.
«Ты такой надменный, чопорный, самонадеянный сноб!»
Он повернулся и посмотрел на свое отражение в витрине книжной лавки Парриша. Когда наконец ему перестанут вспоминаться слова этой женщины?
Он не сноб и никогда не был снобом. Но он был, черт возьми, маркизом, а она - дочерью повара. По социальному статусу она не была ему равной. И не он придумал все эти классовые различия…
– Черт побери, Филипп, на что это ты там смотришь?
– Что?
– Филипп повернулся и увидел рядом с собой брата.
Остальные прошли чуть дальше по улице и что-то рассматривали в витрине швейной мастерской миссис Вудхаус. Филипп тряхнул головой.
– Извини, Лоренс. Что ты сказал?
– Я просто хотел узнать, чем это так поглощены твои мысли. Я окликнул тебя три раза, но ты даже не услышал меня и стоял, словно в землю вкопанный у витрины книжной лавки. Гм-м, «Пособие по животноводству», роман Энтони Троллопа, полное собрание сочинений Шекспира… Уверен, что все эти книги уже имеются в твоей библиотеке, так что…
– Как ты думаешь, я сноб?
– Что?
– Лоренс удивленно взглянул на него. Вопрос был неожиданным и странным, но почему-то брату было важно получить на него ответ.
– Отвечай, - настаивал Филипп.
– Минуту тому назад ты сказал, что отец был снобом. Ты считаешь, что я похож на него? Что я тоже надменный сноб? Что я самонадеян?
– Ну-у… - Брат, склонив набок голову, обдумал ответ.
– Да, пожалуй, ты сноб. Извини, старик, но ты такой ярый приверженец всех этих правил приличия. И когда ты что-нибудь не одобряешь, это сразу видно, даже если ты не говоришь ни слова. Это получается весьма надменно.
– Понятно.
– И еще, конечно, твоя манера ходить.
– А с походкой-то моей что не в порядке?
– Ты идешь сквозь толпу, как будто ожидаешь, что все тебе уступят дорогу. Дорогу тебе, конечно, уступают, - добавил он, - ведь ты маркиз. Но наблюдать за этим весьма любопытно. И все кланяются.
– Он снял свою шляпу, завел за спину руку, в которой ее держал, другую руку прижал к животу и отвесил поясной поклон.
– Дорогу, дорогу лорду Кейну, хозяину всего, что вы видите.
– Вечно ты все доводишь до абсурда.
Лоренс выпрямился и расхохотался, отбросив назад волосы.
– Возможно, но… - Он замолчал, потому что его внимание привлекло что-то за спиной Филиппа.
– А вот и сквайр Брамли идет по улице. А с ним, кажется, его новая кобыла.
Филипп обернулся и увидел, что сквайр действительно ведет по улице в их сторону красивую кобылу каштановой масти.
– Он приходил к нам за день до твоего приезда, хотел узнать, когда ты прибываешь в Кейн-Холл, потому что ему не терпелось показать тебе новую кобылу, которую он купил в Штатах. Я забыл сказать тебе об этом. Извини меня за такую рассеянность.