Тайный код китайского кунфу
Шрифт:
Обучение бою с мечом
Любой последователь ушу в Китае знает, что секреты школы передаются лишь самому достойному из тех, кто повстречался на жизненном пути мастера, и иногда учителя годами искали «истинных учеников», «небесных талантов», которые были способны воспринять «передачу сердца», т. е. не только технику ушу, но и душу учителя. А если таких нет? Передать искусство мало-мальски способному ученику, дабы хоть что-то сохранилось? Но это не гарантирует от того, что в последующем поколении оно не исчезнет, и не имеет смысла сажать бесплодное дерево. Нельзя передать «половину» стиля, ведь вся сущность ушу состоит в абсолютной полноте и самодостаточности переживания мира. Значит, школа может умереть? Ну что
Вероятно, эти мысли волновали старого Сян Юаньчи. Старость брала свое, и пока не одряхлели его тело и разум, он решил передать секреты боя с парными дао У Шу. «Длинным оружием, копьем, ты владеешь блестяще, — объяснил мастер Сян юноше, — но короткое оружие еще не подвластно тебе. Когда твоя воля и ци проникнут в острие меча и пройдут по лезвию — вот только тогда можно считать, что сделан первый шаг в обучении». У Шу было не привыкать к настойчивости в тренировках, но трудность оказалась большей, чем он предполагал: он никак не мог сделать синхронным вращения обоими мечами. Клинки сталкивались, он несколько раз едва не ранил себя, а мастер Сян лишь недовольно качал головой.
Но неожиданно учитель решает: все, что мог, он передал старательному У Шу. Однажды, через много лет, когда знание «войдет в кости» ученика, истина сама проявится в нем. Главное — посеять зерно в искреннем сердце. Сян Юаньчи выполнил свою миссию — он передал школу и даже позволил описать ее основы У Шу в «Речитативе об искусстве парных мечей» («Шуандао гэ»). С тяжелым сердцем уходил У Шу от Сян Юаньчи, понимая, что до настоящего мастерства во владении дао ему еще далеко, а дни великого мастера Сяна уже сочтены. Но он не знал, какое сокровище он уносит в душе. Ростку суждено было взойти почти через тридцать лет. Поблагодарив учителя, У Шу отправился по его рекомендации к мастеру Го Хуацзы, у которого изучал приемы с копьем клана Ма — одну из наиболее древних и эффективных школ, которой восхищались еще Ци Цзигуан и его наставник У Цзянью.
У Шу вел подробные записи изученного, компилировал цитаты из древних трактатов и произведений Ци Цзигуана. Его слава стала столь велика, что даже взглянуть на него считалось великим благом. «Нет такого оружия, которое не покорилось ему», — говорили поклонники. У Шу относился к их дифирамбам скептически: он-то прекрасно помнил, что парные мечи учителя Сяна оказались ему не под силу.
Но судьба, видно, решила вознаградить его за упорство и компенсировать неудачу. В 1662 году, странствуя в области Хуэйчжоу, он услышал разговоры, что здесь живет мастер копья, равного которому еще никто не видел. Разве способен был У Шу пройти мимо этой деревни, где жил человек, владевший его любимым видом оружия — копьем?! То, что увидел У Шу, его бесконечно поразило: необычно быстрые перескоки, удары копьем в падении и в прыжке сверху, финты острием, использование кисти на копье для запутывания оружия соперника. Да, действительно, такой школе стоило поучиться! Каково же было удивление У Шу, когда он узнал, что перед ним — первый ученик мастера Чэнь Чжэньжу по стилю «Эмэйского копья» Чжу Сюньдянь, которого он так стремился увидеть. Мастера долго беседовали, и наконец Чжу Сюньдянь начал показывать У Шу свое искусство. Эмэйское копье отличалось от обычных тем, что было гибким и легким, а это позволяло быстро вращать его в одной руке. Как рассказывал сам Чжу, его учитель Чэнь Чжэньжу (?–1644) получил это тайное искусство от монаха с Эмэйских гор в провинции Сычуань — просветленного Пуэня, чье монашеское имя означало Всеобщая Милость. У Шу заметил, что между техникой, которую он изучал у неистового Ши Дяня, и «Эмэйским копьем» много общего. Приемы безболезненно и гармонично сочетались, как говорил сам У Шу, «будто вода вливается в воду». Когда обучение было закончено, Чжу вручил ученику канонический трактат его школы, составленный самим Чэнь Чжэньжу. Щедрость такого подарка поразила У Шу, он прекрасно знал, что такой текст составляет одну из реликвий школы, а его передача другому лицу означает, что ему передается и сама школа. Знаток словесности и стихосложения У Шу восхитился не только содержанием, но и слогом трактата, воскликнув: «Иероглиф к иероглифу — будто драгоценные жемчужины проходят перед взором человека!» [177]
177
У Шу. Шоуби лу (Записки о рукопашном бое). Пекин, 1990, с. 93.
У Шу Неутомим в своих поисках доподлинных учителей традиции. Он понимает, что истинное мастерство — это не просто филигранная техника, но особое состояние души. Каждый взмах мечом, каждый удар копьем должны не столько «набивать руку», сколько приводить сердце в гармонию. Он овладевает техникой большого шеста, трезубца, поясного меча — «тайного оружия», который был столь гибок, что его можно было обмотать вокруг пояса и спрятать под широким кушаком. Всеобщее восхищение вызывали упражнения У Шу с некоторыми видами древнего и в ту эпоху уже экзотического оружия типа «волчьей метлы» (лансянь). Напомню, что она представляла собой бамбуковую палку длиной более трех метров с насаженными на нее изогнутыми и зазубренными лезвиями в форме метелок. Это оружие появилось в глубокой древности и первоначально предназначалось для защиты собственного жилища от нападения нескольких соперников. Оно весило около четырех килограммов, и «волчьей метлой» в древности в основном работали с колена, «подметая» ноги нападающих. А вот У Шу овладел этим оружием устаревшей формы столь мастерски, что обращался с ним, как с легким копьем, и мог одновременно обезоружить нескольких соперников, зажав их мечи или копья между металлическими «метелками».
На дворе наступил 1644 год — год вторжения маньчжуров в Китай. Маньчжуры, привлекая ведущих китайских мастеров к себе на службу, обратились и к У Шу с просьбой стать одним из ведущих инструкторов по боевым искусствам в их войсках. Мастер вежливо, но решительно отклонил заманчивое предложение, сулившее высокие должности и безбедную жизнь, — китайское ушу не может использоваться против самих же китайцев. С тех пор, как он сам признался, используя выражение великого даоса Чжуан-цзы, его «сердце стало подобно мертвому пеплу». Лишь два занятия остались у У Шу: совершенствование работы с оружием и составление трактатов.
Упражнения с «волчьей метлой»
Ему было уже около пятидесяти, за ним следовали сотни поклонников, но У Шу отказывался их обучать, ссылаясь на то, что еще не овладел всеми хитростями искусства. Человек, приближающийся к состоянию мастера, прекрасно чувствует, способен ли он передать помимо сотен приемов еще и просветленный дух учения. Лишь невежда и неуч берется обучать всех, не выучившись сам. Более того, смутное, неискреннее состояние его сознания передастся ученикам, а они понесут его дальше, извратив традицию. Истинность передачи духа ушу — превыше всего, а У Шу как никто иной в то время понимал это, видя, что с активным формированием стилей и школ ушу рождаются и недоучки, профаны, занимающиеся лишь боевым ремеслом (не искусством!) ради саморекламы, откровенной наживы или с единственно прикладной целью. Есть ли еще в Поднебесной великие мастера? Может быть, эта мысль заставила У Шу вновь отправиться в дорогу.
…Наверное, это была странная встреча. Наставником У Шу стал мастер, у которого не было даже имени. Он как бы сконцентрировал в себе качества истинного учителя — был анонимен и мистичен. История сохранила лишь его прозвище — Старик Из Юйяна, т. е. из небольшой деревушки Юйян на территории современной провинции Хэбэй. В народе его уважительно именовали «старым небожителем с мечом», столь его облик напоминал легендарных даосских бессмертных. Старик Из Юйяна был типичным традиционным народным мастером того времени, получившим из мистических глубин истории искусство боя с парными мечами цзянь.
Можно ли управлять мечом пальцами ноги?
И вот уже немолодой У Шу, благородный человек и известный знаток ушу, без колебаний преклоняет колени перед простым безымянным стариком из глухой деревни. Как здесь не вспомнить слова Лао-цзы об «истинных мудрецах»: «Они ходили в холщовых одеждах, но в душе берегли драгоценную яшму». На таком сочетании духовной мощи человека и его внешней невзрачности, непрезентабельности завязано много коллизий китайского ушу. Старик Из Юйяна, редко кому открывавший секреты, проникся таким уважением к душевной искренности У Шу, что посвятил его в тайны школы. Ведь надо иметь немалое внутреннее мужество, чтобы признаться себе, что многое даже в таком возрасте оказалось недоступно мастеру.
Принцип школы Старика был весьма эффективен: он преподавал лишь те приемы с мечом цзянь, которые можно применить в реальном бою. Эта школа, как случалось в то время, почти полностью оторвалась от внешне показных ритуальных и танцевальных аспектов, хотя в своих недрах несла принципы духовной передачи через слияние оружия и человека, человека и Неба. Это был еще один вид народного ушу — далекий от ярмарочных развлечений, страшный, но одновременно чистый в своем мастерстве. Не случайно старец никому из молодых не показывал свою школу, считая, что боевая добродетель постигается лишь с годами и никогда не приобретается за пять-шесть лет тренировки.