Тайный мир шопоголика
Шрифт:
Меня так и подмывает сказать, что я бы выбрала каменную плитку, но это было бы грубо, и потому я одобряю кафель:
– Мило! – И неизвестно для чего добавляю: – Да еще две спальни!
И что я прилипла к этому чертову новому дому?!
– Он с самого начала хотел две спальни, – делится Дженис. – Ведь никогда не знаешь, как дальше все повернется, правда? – В ее улыбке сквозит неприкрытое лукавство, и я, как последняя дура, краснею. Этого только не хватало! Теперь она вообразит, что я неравнодушна к Тому. Наверняка уже представляет нас вдвоем в этом треклятом доме, за ужином в кухне с
Надо что-то сказать. Надо сказать: «Дженис, мне не нравится Том. Он дылда, и у него изо рта воняет». Но у кого язык повернется? И вместо этого я говорю:
– Что ж, передайте ему от меня горячий привет.
– Обязательно, – отвечает Дженис и замолкает. – А у него есть твой лондонский телефон?
Черт!
– Думаю, да, – вру я, радостно скалясь. – И потом, он всегда может найти меня здесь, если захочет.
Вот теперь все, что я ни скажу, прозвучит так, будто я вкладываю в свои слова двойной смысл. Представляю, как наш разговор будет передан Тому. «Она все время спрашивала про твой новый дом. И просила тебя позвонить!»
Жизнь стала бы намного проще, если бы все разговоры можно было перематывать и стирать, как на кассете. Или хотя бы просить людей не принимать во внимание сказанное, как в суде: «Прошу изъять из протокола все упоминания о новых домах и дубовых гарнитурах».
К счастью, в этот момент возвращается Мартин, размахивая листом бумаги.
– Бекки, взгляни-ка на это, – просит он. – Мы уже пятнадцать лет держим свои средства во «Флагстафф Лайф». А сейчас подумываем, не перевести ли деньги в их новый дочерний фонд. Что скажешь?
Понятия не имею, что сказать. О чем он вообще? Это что, какой-то сберегательный счет? Пробегаю взглядом по бумажке, как мне кажется, с видом знатока, несколько раз важно киваю и уклончиво произношу:
– Да… Пожалуй, неплохая мысль.
– Компания прислала нам письмо, предложив более высокие проценты на пенсионном вкладе, – говорит Мартин. – И гарантированные выплаты тоже предусмотрены.
– И еще они вышлют нам швейцарские настольные часы, – вставляет Дженис.
– Хм. – Сдвигаю брови и с умным видом внимательно изучаю заголовок письма.
«Флагстафф Лайф». Что-то знакомое. Недавно о них слышала… Кто такие «Флагстафф Лайф»? Ах да, ну как же – они устраивали вечеринку с шампанским в клубе «Сохо Сохо». Элли там напилась и призналась в любви Дэвиду Салисбери из «Таймс». Отличная была вечеринка, помнится.
– Ты хорошего о них мнения? – спрашивает Мартин.
– Конечно. В профессиональных кругах они пользуются уважением.
– Тогда, – довольно заключает Мартин, – мы примем их предложение перейти на счет с более высокими процентами.
– Думаю, чем выше процент, тем лучше. – Вряд ли с этим поспоришь. – Но это лишь одна из возможных точек зрения.
– Что ж, – Мартин мельком взглядывает на жену, – если Бекки считает, что это стоящее предложение…
– Я бы не стала придавать своим словам такое значение! – быстро открещиваюсь я.
– Посмотри на нее! – довольно хихикает Мартин. – Какая скромность для финансового эксперта.
– Знаешь, Том иногда покупает твой журнал, – уведомляет меня Дженис. –
– Очень приятно, – перебиваю я. – Знаете, мне пора. Рада была с вами повидаться. Передавайте привет Тому!
Я так быстро кидаюсь к дому, что ударяюсь коленкой об косяк. Мне немного стыдно, что не попрощалась толком. Но честное слово! Еще одно слово о Томе и его новой кухне – и мне бы стало плохо.
Однако, усевшись перед телевизором в ожидании розыгрыша лотереи, я начисто забываю о наших соседях. Мы славно поужинали – курица по-провансальски из магазина «Маркс и Спенсер» и бутылка «Пино», которую я привезла с собой. Почему я точно знаю, где куплена курица по-провансальски? Потому что сама не раз покупала точно такую в этом магазине и узнала ее в лицо – те же ножки, те же сушеные помидоры и оливки. Мама, конечно, клянется, что готовила ее собственными руками по своему собственному фирменному рецепту. Ну-ну.
Вообще не понимаю, чего ради она врет? Кому какое дело? Ведь кроме меня и папы никто не узнает. И потом, на кухне перед приготовлением ужина нет сырых продуктов, зато полно картонных коробок, пластиковых упаковок и в результате – готовой еды. А в промежутке между этим – ничего. Казалось бы, все совершенно очевидно. Но мама никогда не признается, что купила готовый продукт, даже если мы едим пирог в форме из фольги. Папа съедает очередной кусок пирога с пластмассово-безвкусными грибами и крахмальным соусом и с совершенно серьезным лицом говорит: «Спасибо, дорогая, все было очень вкусно». А мама улыбается, ужасно довольная собой.
Но сегодня у нас не пирог в фольге – сегодня курица по-провансальски. (Честно говоря, она и вправду похожа на курицу домашнего приготовления. Вот только вряд ли кто-то стал бы сам резать болгарский перец на такие мелкие кусочки – нашлись бы дела поважнее.) В общем, поели мы курицы, выпили винца, в духовке доходит яблочный полуфабрикатный пирог, и тут я предлагаю всем пойти посмотреть телевизор. Как бы между делом. Потому что по часам вижу – розыгрыш уже начался. Несколько минут, и оно случится! Не могу дождаться!
К счастью, мои родители не из тех, кто после ужина любит посудачить о политике или литературе. Мы уже обсудили все семейные новости, я рассказала им о своей работе, они мне – о своем отпуске на Корсике, так что говорить уже и не о чем. Пора прибегнуть к помощи говорящего ящика.
Поэтому мы все перемещаемся в гостиную, папа зажигает газ в камине и включает телевизор. Вот он – розыгрыш лотереи. В студии все сияет, а Дэйл Уинтон перешучивается с Тиффани из «Жителей Ист-Энда» [8] , на их перепалку аудитория реагирует радостными возгласами. Мое напряжение растет, сердце стучит все чаще. Через несколько минут выпадут шары и я – миллионерша.
8
Самый популярный английский телесериал.