Тайный преемник Сталина
Шрифт:
Предпосылки к такому разделению партийной и административной властей сложились и в Советском Союзе начала 50-х годов. На XIX партийном съезде Сталин сделал ряд шагов в этом направлении, пытаясь избавить партию и особенно ее руководство, от несвойственных им функций. Увы, после его смерти все быстро вернулось на круги своя.
Как уже говорилось, в последние годы жизни Сталина все сильней беспокоила социальная обстановка в стране, особенно духовно-нравственная атмосфера в обществе. Казалось бы великая победа, одержанная советским народом в недавно закончившейся войне, должна была поднять духовные силы и высокий идейный настрой людей. Вместо этого наблюдалась какая-то психологическая усталость и расслабленность, более того, нарастание рецидивов мещанско-потребительского отношения к жизни, распространение чуждых социалистической идеологии и нравственности настроений в широких слоях населения. Эти настроения все сильней ощущались и в правящей Коммунистической
Как уже отмечалось, в отличие от других членов тогдашнего руководства страны Сталин хорошо понимал опасность такого перерождения, неминуемо ведущего к реставрации капитализма. Здесь он выделял три серьезные опасности:
«Первая. Это потеря социалистической перспективы в деле строительства страны под давлением неизбежных трудностей и осложнений. Идти по старому, привычному пути гораздо легче: будь «как все», плыви спокойно по течению, дай волю рыночной стихии, и она сама в силу тысячелетней инерции и привычки восстановит капитализм. Я бы назвал эту опасность социалистическим ликвидаторством. Вторая. Потеря международной революционной перспективы и связанный с этим национализм. Кое-кто всерьез уверен, что наша страна только выиграет, если будет думать только о себе, о своих сугубо национальных нуждах и интересах, бросая на произвол своих друзей и союзников и забывая о тех, кто борется с империализмом за рубежом. Близорукая, чисто обывательская позиция! Расправившись с нашими друзьями и союзниками, возьмутся и за нас, тем более, что сами ослабили себя своей преступной недальновидностью. И, наконец, опасность третья — утрата партийного руководства, превращение партии в придаток государственного аппарата. Когда партийные руководители вырождаются в заурядных чиновников-бюрократов, которым наплевать на социалистические идеалы, на людей и которые используют свои посты, свое служебное положение как средство кормления и устройства мелких личных дел. Именно такие обыватели-перерожденцы с партийными билетами и наиболее опасны, поскольку выпускают из рук рули управления, капитулируют перед «бюрократической грудой», становятся инструментом стихийно действующих сил, восстанавливающих капитализм. Классовая борьба в ходе строительства социализма не затухает, напротив, она усиливается, становится все более острой и ожесточенной, остатки разбитых эксплуататорских классов хватаются за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в СССР, то другой конец протягивается в пределы окружающих буржуазных государств. Это, конечно же, придает дополнительные силы и стимулы тенденции на реставрацию».
Как человек революционного дела Сталин не колебался в принятии мер противодействия оживлению обывательски-индивидуалистических, мелкобуржуазных тенденций и веяний. Центральный Комитет партии принял ряд решений, направленных на борьбу с такими тенденциями, том числе и сфере литературы и искусства. Постановления ЦК о литературных журналах «Звезда» и «Ленинград», фильме «Большая жизнь», опере «Великая дружба», развернутая по указанию вождя кампания против космополитизма, критика Зощенко, Ахматовой, Шостаковича, Хачатуряна, Мясковского — все это было призвано направить развитие культуры в русло общенародных, социалистических интересов, способствовать тому, чтобы ее деятели сеяли в массах разумное, доброе, вечное, чтобы они поднимали и возвышали человека, а не превращали его в ограниченного мещанина, живущего мелкими бытовыми нуждами.
Свою позитивную роль эти меры, конечно же, сыграли, поскольку проводились компетентно и профессионально, с учетом психологии творческой интеллигенции. Сталин умел работать с ними не только путем «жестких» руководящих указаний, но и методом убеждения, что признает даже отнюдь не симпатизировавший ему писатель К. Симонов. Но это были лишь частные, локальные успехи. Сама проблема начавшегося буржуазного перерождения социалистического общества была куда глубже и серьезней.
Численно в Советском Союзе в довоенное и послевоенное десятилетия продолжало преобладать крестьянство, по марксистской терминологии, мелкобуржуазные слои. В ходе социалистических преобразований рабочий класс вырос численно, но во многом за счет ухудшения своего качественного состава. Его здоровое пролетарское ядро в ходе индустриализации 30-х годов оказалось размытым массовым наплывом крестьянского контингента из деревни. Многие коммунисты, передовые рабочие погибли на фронтах Великой Отечественной войны, надорвались в ходе послевоенного восстановления. Их как в государственном аппарате, так и на производстве замещали люди скорее с мещанско-обывательским, чем пролетарским, «коммунистическим» настроем. Все это, естественно, подпитывало чуждые социализму тенденции и веяния.
В небольшой, но весьма содержательной работе В.М Уралова «Саморазгром России» (Москва, «Славянское единство», 1997 г.) приводятся показательные данные. Согласно официальной статистике, в послевоенные годы в социальной структуре советского общества наблюдалось расширение слоев, симпатизирующих мелкобуржуазным и буржуазным ценностям, причем этот процесс продолжался и в последующие годы. К началу горбачевской перестройки около 70 процентов населения страны были либо выходцами из буржуазных или мелкобуржуазных слоев, либо их потомками, вполне подготовленными к восприятию «цивилизованных» капиталистических ценностей. С 70—80-х годов в массовом сознании людей наблюдается явный отход от коллективистской ориентации, свойственной социализму, в сторону индивидуализма. По данным социологических опросов, к началу 1991 г. лишь 36 % населения считало, что социализм — это правильная система, 21 % считали социализм ошибкой нашей истории. Так что социальная почва для демонтажа социализма была вполне подготовлена.
Именно этим объясняется та легкость, с которой гигантская волна мелкобуржуазной стихии, захлестнувшая все общество снизу доверху, восстановила в стране капитализм. И здесь уже настал черед подтверждению ленинских слов о том, что когда массы позволят увлечь себя внешне привлекательными, но заведомо ложными и противоречащими их жизненным интересам призывами и лозунгами, потребуются многие десятилетия разочарований, лишений и страданий, чтобы на собственном горьком опыте убедиться в ошибочности сделанного выбора.
Еще К. Маркс в своей работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» высказал предположение, что победившие пролетарские революции могут подвергнуться буржуазному перерождению, что старое неизбежно будет возрождаться и возьмет верх в новых формах. Эти революции, писал он, «сваливают своего противника с ног как бы только для того, чтобы тот из земли впитал свежие силы и снова встал во весь рост, еще более могущественный, чем прежде, все снова и снова отступают перед неопределенной громадностью своих собственных целей, пока не создастся положение, отрезывающее всякий путь к отступлению».
О возможности капиталистической реставрации предупреждал и В.И. Ленин, учеником которого Сталин считал себя до конца своей жизни, о чем еще раз открыто напомнил на своем последнем XIX партийном съезде. Видный российский публицист и общественный деятель А. Проханов сравнил Ленина с первой ступенью ракеты, предназначенной для того, чтобы вывести на орбиту вторую — Сталина, который и взял на себя реализацию поставленной Лениным задачи создания первого в мире социалистического государства. Сравнение образное, но по сути своей абсолютно точное. Не лишне здесь будет вспомнить о том, какие основные преграды видел Ленин на пути строительства социализма и каким путем он рассчитывал их преодолеть. В период брежневского застоя его оценки либо трактовались только применительно к историческому прошлому, либо замалчивались вообще — слишком уж противоречили они преобладавшему в официальной пропаганде казенному, насквозь фальшивому оптимизму. Ну а сегодняшней буржуазной, якобы «демократической» России и говорить нечего, если так пойдет, ленинские произведения, конечно же, будут внесены в списки официально запрещенной «экстремистской литературы», которые на середину 2010 года насчитывал уже около 300 изданий.
Итак, послушаем Ленина, пока его книги вместе с работами такого же «экстремиста» Сталина не стали жечь на кострах:
«Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество. Маркс и Энгельс беспощадно боролись с людьми, которые забывали о различии классов, говорили о народе и трудящихся вообще». Сама же диктатура пролетариата состоит в том, что «только определенный класс, именно фабрично-заводские, промышленные рабочие в состоянии руководить всей массой трудящихся в борьбе за свержение ига капитала… в деле созидания нового социалистического общественного строя, во всей борьбе за уничтожение классов». Отстаивая свои цели, рабочий класс выражает одновременно интересы подавляющего большинства трудящихся, всего общества, включая крестьянство и интеллигенцию, поэтому «с точки зрения всех основных идей марксизма, интересы общественного развития выше интересов пролетариата».
Что касается своего основного направления, то диктатура пролетариата есть «упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и административная против сил и традиций старого общества. Сила привычки миллионов и десятков миллионов — самая страшная сила. Без партии, железной и закаленной, пользующейся доверием всего честного в данном классе, без партии, умеющей следить за настроением массы и влиять на него, вести успешно такую борьбу невозможно». Невозможно потому, что враждебные социалистической идеологии слои как в стране, так и за рубежом, их влияния и настроения «окружают пролетариат со всех сторон мелкобуржуазной стихией, пропитывают его ею, вызывают постоянно внутри пролетариата рецидивы мелкобуржуазной бесхарактерности, раздробленности, индивидуализма, перехода от увлечения к унынию». «Труп буржуазного общества… нельзя заколотить в гроб и зарыть в землю Убитый капитализм гниет, разлагается среди нас, отравляет нашу жизнь, хватает новое, свежее, молодое, живое, тысячами нитей, канатов цепей».