Тайный рейс
Шрифт:
— Да, это ужасно.
— Нам Чху Чо была трудолюбивая женщина. Ведь до конца сезона осталось всего каких-нибудь десять дней, вот она и старалась через силу, — сказал Тада.
Пропустив мимо ушей слова Тада, Сайдзё снова взглянул на флакон с кремом. Желтоватого цвета флакон имел форму перевернутого сердца и завинчивался латунным колпачком. Этот крем, вероятно, продавался повсюду, впрочем…
— В последние дни к вам никто сюда из Токио или из Осака не заглядывал? — спросил Сайдзё.
— Сюда приезжает довольно много торговцев с Кюсю, но вот из Токио или из Осака… Это случается, может быть, раз в год, и то вряд ли… — Жена хозяина фирмы удивленно взглянула на гостя.
— А к покойной тоже никто не приезжал? Не
Все молчали. Кореянки, точно сговорившись, даже отвернулись в сторону. По их лицам, хранившим строгое выражение, трудно было о чем-либо догадаться. Молчание внезапно нарушил Сюдзи. Посматривая на кореянок, он сказал:
— Что же вы молчите? Разве с месяц назад к Нам Чху Чо не заезжал один молодой кореец, белолицый такой?
— Никто не спрашивает, что было месяц назад. Брось ты господину всякой ерундой голову забивать! — ворчливо прервал его Тада.
Сайдзё вышел из барака в сопровождении старосты. Он уже хотел было сесть в такси, дожидавшееся его у ворот, как вдруг спохватился: самое-то главное чуть и не забыл! Обернувшись к старосте, он спросил:
— Скажите, Тада-сан, вы хорошо знаете здешние морские течения?
— Как свои пять пальцев, — ответил староста.
— В таком случае я хочу спросить у вас одну вещь… Труп той женщины, которую, как считают, увлекло подводным течением к корейским берегам… Не могло его по пути изменившимся течением отнести в сторону и прибить к западному побережью?
— К западному?
— Да. Не могло ли так случиться?
— Разве что сам дьявол его туда притащит. Да нет, что вы! — смеясь, замахал руками Тада. Его лицо цвета красной меди так и сияло от самодовольству. — Ведь западное побережье острова, — начал объяснять он, — это будет как раз прямо против течения. Цусимское течение имеет совершенно противоположное направление — в сторону Кореи и Японского моря. Из Сасуна при попутном ветре можно до Пусана даже на веслах доплыть. А то, о чем вы говорите, просто невозможно. Случись такая штука — нашим пограничникам пришлось бы свою морскую карту выбросить вон.
— Значит, и пограничники так считают?..
Когда Сайдзё усаживался в такси, Тада низко ему поклонился. И за спиной старосты вдруг появился его помощник. Неуверенными шагами он подошел к машине. Похоже было, что все это время он стоял во дворе и слушал разговор Тада с Сайдзё. Рядом с самодовольной физиономией старосты лицо его помощника выглядело каким-то запуганным и унылым. Оно глубоко запало в память Сайдзё.
Солнце уже садилось, и барак, погруженный в тень, отбрасываемую горой, мгновенно исчез из виду.
— Назад в Сасуна? — спросил шофер.
— А что, если нам в Хитакацу поужинать?
— Тогда в Сасуна мы вернемся только к ночи..
— Не беда, — сказал Сайдзё. — Ты, наверно, знаешь, где здесь хорошо кормят? Поедем!
Ему почему-то вдруг показалось, что предстоящий ужин вдвоем с шофером в этом городишке может оказаться для него последней передышкой накануне каких-то опасных событий. Мысль эта не выходила у него из головы и в небольшом ресторанчике, когда они уже сидели за столиком и ели суси[15], запивая его пивом. И ни свежее пенистое пиво, ни вкусное суси, приготовленное из моллюсков садзаэ, не могли прогнать неприятные мысли. Напротив, ужин, казалось, еще больше обострил их. То и дело вспоминались зияющие глазницы Канако. И та засохшая большеглазая рыбка, забравшаяся в одну из них.
И все же женщина, похороненная на морском дне близ Круглого Мыса, и женщина, найденная мертвой на горе Дзимба, не одно и то же лицо! Это предположение надо отбросить. Но если это так, то, следовательно, Канако не имела отношения ни к корейской Единой народной партии, ни к Чхим Йолю. Таким образом, одна сторона равнобедренного треугольника, который рисовал Могами, отпадала.
Внезапно поднявшись из-за стола, Сайдзё подозвал шофера, который болтал о чем-то с поваром.
— Поехали!
8
В Южной Корее неподалеку от Инчхона лежит небольшое рыбацкое село Нокчхон. Находится оно почти посредине между городами Пусан и Масан, на самом краю пустынного морского берега. Это на редкость неудобный пункт в смысле сообщения его с внешним миром. Чтобы из этого захолустья попасть в Пусан сушей, нужно переправиться через широкую реку Нактонган; если же вы хотите через залив добраться до Масана, вам предстоит перевалить через гору Пульмо высотой восемьсот метров. Жители села вынуждены пользоваться главным образом морскими путями сообщения. Есть у Инчхона небольшой залив, но река Нактонган постоянно наносит туда ил и песок, и в заливе столько мелей, что большие суда заходить сюда не могут.
Были уже сумерки, когда Ли Кан Ман и Ким Сун Чхиль добрели до ветхого домика с соломенной крышей, стоявшего на краю деревушки. Здесь была настоящая глухомань: кругом теснились горы, и всплески волн, бившихся о берег, были единственными долетавшими сюда звуками.
— Добрались наконец! — улыбаясь и снимая надетые для маскировки темные очки, сказал Ли Кан Ман.
Рано утром они выехали вдвоем из Пусана. Поездом доехали до небольшой станции перед Чинхэ и там сошли. Затем почти целый день шли пешком через гору Пульмо и, разумеется, очень устали. Дорога через лысую гору, похожую на верблюжий горб, из которого выщипали всю шерсть, была невероятно пыльной, и башмаки путников превратились в опорки, вывалянные в муке. Можно было, конечно, доехать до Инчхона автобусом, а затем идти пешком вдоль берега моря. Ли Кан Ман, не привыкший ходить пешком, предложил этот путь, но Ким Сун Чхиль отверг его. Хотя указ о запрещении свободного передвижения по стране, изданный Ку Боном, испугавшимся оппозиции, выступающей против военной хунты, и был отменен, во всех важнейших городах и поселках оставались контрольно-пропускные пункты, учрежденные по указу о чрезвычайном положении, и благополучно пройти через них было делом нелегким.
— Вопрос теперь вот в чем… — говорил Ким Сун Чхиль, устремив взгляд на утихшее и ставшее черным как уголь море. В глазах его мелькнуло выражение озабоченности. — Стоит ли нам ехать отсюда мимо острова Катокдо, где постоянно циркулируют сторожевые катера? Не лучше ли подкупить японского матроса с парохода «Мэдзимамару» и плыть из Пусана прямо в Симоносеки? («Мэдзимамару» был рейсовый пароход, курсировавший между Японией и Южной Кореей.)
— Нет, — возразил Ли Кан Ман, — этим пароходом больше пользоваться нельзя. Ты этого не знал? Совсем недавно чиновники пограничной охраны в Симоносеки обнаружили на нем тайник и накрыли нелегальных пассажиров. Тайник размером чуть больше трех квадратных метров был устроен под каютой второго класса, в трюме, где лежит балласт, и туда втискивалось три человека.