Тайный воин
Шрифт:
Но вместо невесты при дворе очутился тощий норовистый мальчишка, наследник богатейших земель, и Орун уже раззявил рот на эти владения. Собственному влиянию Нирина на короля ничто не угрожало, но ему неприятно было видеть, что такой жирный кусок вот-вот свалится в руки самого заурядного из заурядных людей в Эро. Поэтому он затаился, выжидая благоприятного случая, и послал своих шпионов в дом Оруна в надежде, что тот совершит какую-нибудь ошибку. Склонность Оруна к юношам ни для кого не была тайной, хотя лорд весьма благоразумно ограничивался слугами и продажными мальчиками, которые не стоили пересудов. Но что, если он забудется и посягнет на Тобина? Ну, это всего лишь вопрос везения. Волшебник даже подумывал о том, не подтолкнуть ли слегка события.
Впрочем, исход в любом случае был бы спорным. Если бы королю вздумалось — а в этом вопросе Нирин сумел бы на него повлиять, — он в любой момент мог сам захватить и земли, и драгоценности Тобина, причем совершенно безнаказанно. Тобин был слишком юн и не имел друзей среди знати; после смерти родителей никто не удостоил его своей преданности.
Вот если бы вместо этого парнишки в живых осталась дочь Ариани, все могло бы сложиться совершенно иначе. Но когда вокруг бушевала чума и злобствовали засухи, а крестьяне обращались к Иллиору, совсем нетрудно было убедить короля в том, что любая женщина королевской крови представляет смертельную угрозу его наследникам. Ведь каждая из таких женщин могла заявить, что является «дочерью Фелатимоса», и поднять против короля целую армию. И решение тут было вполне обычным, освященным временем.
Однако Нирин совершил почти непоправимую ошибку, когда осторожно намекнул королю, что его родная сестра Ариани представляет для него наибольшую угрозу. Эриус чуть было не приказал казнить Нирина; и это был первый случай, когда Нирину пришлось использовать магию против короля.
Но все утряслось, и Нирин весьма обрадовался, когда выяснилось, что привязанность короля к сестре вовсе не распространяется на ее детей. И оба они посчитали благоприятным знаком то, что дочь Ариани оказалась мертворожденной. Позже принцесса впала в безумие, выполнив за Нирина его работу. Даже самые фанатичные почитатели Иллиора не захотели бы возвести на трон безумную королеву. Никто не стал бы поддерживать ни Ариани, ни ее одержимого демоном сына.
Но оставались еще и другие. Девочка, любая девочка, которая могла бы хоть в малой степени считаться «дочерью Фелатимоса», сразу напомнила бы людям о не забытом ими пророчестве Афры, сколько бы волшебников и священников ни сжег король. И с этим Нирину приходилось считаться.
Никто не заметил, что Нирин с некоторых пор начал каждый месяц посещать Илеар. Он одевался как богатый купец и налагал чары, способные отвести глаза любому, кто мог бы его узнать. Таким образом, все эти годы он мог отправляться куда угодно. Кто бы осмелился шпионить за главнокомандующим Гончих?
Отправляясь в торговый город в тот туманный зимний день, Нирин, как всегда, позаботился о том, чтобы никто его не признал. В этот день продавали домашнюю птицу, и кудахтанье, кряканье, пронзительные крики гусей и прочих пернатых в клетках заполняли все огороженное стенами торговое пространство. Нирин улыбнулся себе под нос, направляя коня через толпу. Кому бы пришло в голову, что всадник, от которого люди шарахались в стороны и вслед которому негромко ругались, обладал властью лишить их жизни, произнеся одно лишь слово?
Оставив рынок позади, он направил коня на холм, к самому роскошному из местных владений, к красивому каменному дому, принадлежавшему ему самому. Двери ему открыл молодой паж, и Вена, полуслепая старая кормилица, встретила его в холле.
— Она с самого утра сидит у окошка, хозяин, — пожаловалась кормилица, принимая его плащ.
— Это он? — спросила сверху девушка.
— Да, Налия, дорогая, это я! — откликнулся Нирин.
Налия поспешно спустилась по лестнице и расцеловала его в обе щеки.
— Ты на целый день опоздал, между прочим!
Нирин тоже поцеловал ее, потом отодвинул от себя на расстояние вытянутых рук, чтобы рассмотреть девушку. Она была на год старше принца Корина, и у нее были такие же, как у ее кровного родича, черные волосы и черные глаза, но она не обладала его яркой внешностью. Это была некрасивая тихая девушка, и ее безнадежно уродовали крошечный подбородок и бесформенное родимое пятно, расползшееся, как лужа пролитого вина, по левой щеке и плечу. Налия очень стеснялась этого пятна и старалась не появляться на людях. Это облегчало задачу Нирина, потому что так было проще прятать девушку в этом далеком захолустном городке.
Мать Налии, троюродная сестра короля по материнской линии, была еще более безобразной, однако каким-то образом умудрилась найти себе мужа и родила двух девочек. Налия осталась в живых лишь по воле Нирина. Он лично присматривал за убийством, он остановил сердце ее отца, когда тот зашел к волшебнику, и он приказал убить ее мать сразу после родов. Это было в те дни, когда Эриус только начал массовое уничтожение родни, и Нирин сам следил за убийствами.
Двойняшка Налии была прелестной крошкой, ее не коснулось уродство, доставшееся матери и сестре. Она должна была вырасти красавицей, а красоту трудно спрятать. И управлять ею трудно.
Нирин собирался убить обеих девочек, но когда он уже поднял пищавшую кроху с постели, где лежала ее мертвая мать, его вдруг посетило видение — одно из тех, которые впоследствии руководили всеми его действиями. С того момента и впредь он знал, что он теперь — не просто охотничий пес короля, но властитель будущего Скалы.
Другие волшебники видели девушку в своих видениях, и кое-кто из жрецов Иллиора тоже. Используя страх короля за Корина, Нирин получил власть и средства для их уничтожения прежде, чем они отчетливо рассмотрят и отыщут его милую, послушную малышку Налию. Никто, кроме него самого, не имел права предъявить миру эту будущую королеву, когда наступит подходящий момент. Никто, кроме него, не имел права стоять рядом с ней, когда она воссядет на трон.
Нирин подчинил себе короля, но знал, что ему никогда не удастся подчинить упрямого юного Корина. В мальчике было слишком много материнской крови и при этом ни малейших признаков безумия. Он мог бы править долго, а чума и прочие беды продолжали бы разрушать его владения, пока Скала не рухнула бы под напором врагов, как сгнившая балка.
Безумная Агналейн и ее отпрыски запятнали корону; никто не стал бы с этим спорить. А его Налия могла проследить своих предков до самого Фелатимоса по обеим линиям. Нирин сможет это доказать, когда придет время. Он, и только он, снова вложит меч Герилейн в женскую руку, как только Светоносный подаст знак. А пока девушка должна расти в безвестности и в безопасности, даже не зная, кто она на самом деле. Ей только и было известно, что она сирота и что Нирин — ее добрый покровитель и опекун. Поскольку рядом с ней не было других мужчин, девушка привязалась к Нирину и отчаянно скучала в его отсутствие. Она считала, что Нирин отправлялся в столицу по делам; он якобы владел торговыми кораблями.