Тайный заговор
Шрифт:
— Мне тоже. Но зато мы знаем то, что хотели узнать. В могиле на Кампо Санто Тевтонико лежит тело моей матери. Теперь у меня не осталось сомнений.
Зюдов кивнул.
— Однако все это похоже на то, как если бы Мэрилин Монро похоронили в Кремле, если позволите такое сравнение. Почему вашу мать похоронили на Кампо Санто Тевтонико?
— Вот именно, почему? — Бродка отбросил ветку. Затем поднялся, сунул узелок с сутаной под мышку и сказал: — Идемте, Зюдов!
Жюльетт села в машину и поехала в Рим. Она хорошо справлялась с взятым напрокат автомобилем, по крайней мере, лучше, чем с движением, становившимся все более оживленным по мере приближения к городу. Надо сказать, что римские водители ведут себя безжалостно, если женщина за рулем допускает слабину. При помощи карты города через два часа Жюльетт добралась до здания «Мессаггеро» и, проехав еще одну улицу, даже нашла место для парковки.
На ней была белая, бесстыдно короткая юбка, светлая футболка и туфли на высоком каблуке, благодаря которым ее длинные ноги казались еще длиннее. Жюльетт жаждала провокации. Ей хотелось чувствовать на себе жадные взгляды мужчин и возбуждение. Последние недели были одинокими и грустными. Она много думала о Бродке. Он стал другим. Обстоятельства изменили его. Некогда страстный и жизнерадостный мужчина, он теперь гонялся за призраком и ни о чем другом не думал. Иногда Жюльетт казалось, что она стала ему совершенно безразлична. Она сомневалась в том, что он по-прежнему любит ее.
Жюльетт уверенно направилась в архив. Проходя мимо портье, она заметила, как он от наслаждения закатил глаза и с улыбкой посмотрел ей вслед. Поднявшись на лифте на пятый этаж и оказавшись возле стеклянной двери с надписью «Архив», Жюльетт вдруг почувствовала, что мужество едва не покинуло ее. Однако колебалась она недолго и, нажав на ручку, открыла дверь.
Кроме служащих, в архиве никого не было. Окинув помещение взглядом, Жюльетт заметила, с каким любопытством смотрят на нее девушки-архивариусы. Затем из-за одного из шкафов показался Клаудио.
— Джульетта! — воскликнул он и бросился к ней.
Для сотрудниц архива это было достаточным поводом для возобновления деятельности или по меньшей мере для того, чтобы сделать вид, будто они работают. Клаудио схватил Жюльетт за руку.
— Я и не думал, что ты когда-нибудь еще придешь, — негромко сказал он и повел ее к своему рабочему месту.
Жюльетт села на стул перед письменным столом и нарочно закинула ногу на ногу. На самом деле она была настолько не уверена в себе, что ощущала внутреннюю дрожь. Клаудио присел, тоже чувствуя себя не в своей тарелке. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза — молчаливая проверка, оценка возможностей. Затем Клаудио приглушенным голосом произнес:
— Я целую неделю каждый вечер сидел в нашем ресторанчике, надеясь, что ты придешь. Потом я сдался.
— Ты действительно думал, что я вернусь? — Жюльетт с вызовом посмотрела на молодого человека.
— Я надеялся на это, — ответил Клаудио. — Тут за любую соломинку ухватишься.
Жюльетт улыбнулась и обвела взглядом комнату, столы со стоящими на них мониторами.
— Я знаю, — сказала она наконец. — Мне знакомо это чувство. — Она снова перевела взгляд на Клаудио и, чуть помедлив, добавила: — Поэтому я и пришла. Хотела тебя увидеть.
Глаза Клаудио сверкали, словно две черные жемчужины. Он посмотрел на часы и осторожно спросил:
— У тебя есть немного времени для меня?
Жюльетт кивнула.
— Смотри, — сказал Клаудио, — я через полчаса заканчиваю. Встретимся в нашем ресторане на Пьяцца Навона. Договорились?
— Договорились.
Жюльетт поднялась, и Клаудио послал ей воздушный поцелуй.
Спускаясь, Жюльетт почувствовала возбуждение, засосало под ложечкой, она словно сошла с ума. Ей так не хватало этих ощущений! Почему же, ради всего святого, она должна сопротивляться этому, если для Бродки она перестала быть желанной?
Когда Жюльетт вошла в ресторан, Клаудио уже ждал ее. Поиски места для парковки длились на этот раз гораздо дольше.
— В Риме существует только один разумный вид транспорта, и это — мотороллер! — Лицо Клаудио сияло. Он поцеловал ее в щеку и произнес: — Я ждал тебя здесь каждый вечер в течение целой недели. — Наблюдая, как Жюльетт усаживается за стол, за которым они сидели в первый вечер, он добавил: — Потом я решил, что все кончено.
— Этим ты обязан себе, — заметила Жюльетт.
— Я знаю. — Клаудио смущенно водил пальцем по столу. — Я сделал большую ошибку, и мне нет прощения. Ты очень сердишься, Джульетта?
— Да.
— Та девушка в подъезде была puttana, понимаешь? Одна из многих «артисток» и «моделей», которые за хорошие деньги скрашивают досуг одиноким мужчинам.
Жюльетт весело разглядывала Клаудио.
— Это было так необходимо?
Клаудио пожал плечами.
— Я пришел в отчаяние, когда ты сказала, что между нами все кончено. Она же была под боком, она этого хотела. Кроме того, я был пьян. А вообще-то, я не пью. — Он сглотнул.
Подошел официант, и они сделали заказ: Жюльетт попросила принести салат, Клаудио — пасту и минеральную воду.
— Как ты жила все это время? — спросил Клаудио.
— С тех пор как мы виделись в последний раз, многое произошло. Нашлись картины из моей галереи в Мюнхене. Их как следует упаковали и доставили в наш пансионат.
— Невероятно!
— Да. Однако, к сожалению, была одна загвоздка. Позвонил некто и поставил два условия. Мы должны были исчезнуть из Рима и вернуть микрокассеты, которые достались нам совершенно случайно. Ты помнишь?
— Конечно. Насколько я понимаю, на требования вы не согласились.
— Верно.
— Это опасно, Джульетта! Только вчера арестовали смотрителя музея Бруно Мейнарди. Сегодня об этом сообщили агентства новостей.
— Арестовали? По какой причине?
— Он хотел положить в банк двадцать пять миллионов лир — фальшивых. Готов спорить, что за этим стоит ватиканская мафия.
От колодца на Пьяцца размеренным шагом шел мужчина, с которым Жюльетт была знакома и который, как всегда, притягивал к себе взгляды: Пауль Шперлинг. Как обычно, на нем была широкая рубашка навыпуск, поверх нее — цепочка с большим медальоном. На голове — шляпа.