Тающий человек
Шрифт:
Глава четвертая
“Подстригла коротко его судьба —
ибо, прошу понять,
Он прожил, если б смог,
еще б десятков пять”
Это было теплое, тихое, поздне-сентябрьское утро, наполненное нежным желтым светом, исходящим от усыпанной золотыми чешуйками ряби поверхности моря.
“Ферокс” стояла на якоре у самого выхода из акватории порта, похожая на мягкую белую меренгу, — настоящее произведение кондитерского искусства с длинным, узким носом в качестве последнего штриха. За десять франков — ужасная переплата — парнишка
По трапу я поднялся на палубу, сощурил глаза от блеска выкрашенных в белый и золотой цвет поверхностей и отполированных медных и хромированных предметов, быстро прикинул в уме, во сколько это все обходится О'Дауде в год, содрогнулся и обратил внимание, что на палубе в шезлонге сидит женщина и читает “Вог”. У нее были серебристые с пурпурным оттенком волосы, а на ней — красные шорты и красная блузка. Ей было где-то около тридцати, ее лицо было очень детским со слегка надутыми пухлыми губами, и она курила длинную, тонкую сигару.
— У меня назначена встреча с мисс Зелией Юнге-Браун. Меня зовут Карвер, — сказал я.
Она лениво уронила “Вог” на палубу, внимательно осмотрела меня и спросила с американским акцентом:
— Встреча по какому вопросу? Личному, медицинскому, общественному или просто с надеждой?
— По личному.
— Ну, хоть какая-то перемена после всех этих эскулапов и светских болванов. — Она посмотрела на маленькие золотые часы, украшающие тонкое запястье, и сказала. — Она решает мозаичную головоломку в солярии. Идите прямо. — Она кивнула головой в сторону носа. — Заходите без стука. Если у нее хорошее настроение, она, может быть, позволит вам остаться. Перед уходом загляните ко мне на стаканчик вина. Возможно, я дам вам свой автограф.
— Он чего-нибудь стоит?
— Корыстный человек, да? На чеке — ничего. На фотографии — сентиментального отношения. Но все равно приходите и мы выпьем. Вы поможете мне в проведении Кампании по борьбе со скукой.
Не вынимая сигары изо рта, она выпустила струйку дыма, подняла журнал, подмигнула мне и снова погрузилась в чтение.
Я прошел по безукоризненно чистой палубе мимо мостика и увидел с правой стороны ряд окон солярия, полукругом опоясывающих носовую палубу. Чайка спикировала к теплому морю и что-то крикнула мне по-французски. Человек в голубом свитере перегнулся через ограждение мостика и кивнул мне. Белоснежный катер промчался мимо, оставляя за собой похожий на хвостовое оперение страуса бурун.
Я посмотрел через стеклянную дверь солярия и впервые увидел Зелию Юнге-Браун — девушку с утраченной памятью. Она сидела за столом, склонившись над большим подносом, на котором рождалась гигантская мозаичная картина. Справа от нее на столе лежала куча незадействованных кусочков. Я мог видеть только прядь длинных черных волос, изгиб высокого лба, загорелые руки и кусочек простенького платья из сине-белой полосатой материи, из которой обычно шьют передники для мясников. Какое-то время я смотрел на нее, надеясь, что она обнаружит мое присутствие. Стекло никак не хотело пропускать притягательную силу моей личности, поэтому я вошел. Она слегка прищелкнула языком, убрала кусочек с подноса и стала искать другой в лежащей рядом с ней куче, не обращая на меня ни малейшего внимания то ли из нарочитой грубости, то ли по причине глубокой поглощенности работой.
Я прошел к синему кожаному
— И что это будет в итоге? — спросил я. — Здание Парламента? Коронация Георга Пятого? Или одна из тех классических охотничьих сцен, где ребята в красных камзолах попивают портвейн, пока их слуги стягивают с них сапоги, а гостиничная прислуга заносит кабаньи головы и метровых лососей? Да, были времена. Всюду на лошади и в карете. Ни одна дорога не воняет автомобилями. Кстати, об автомобилях... Меня зовут Карвер, и ваш отец нанял меня, чтобы я нашел красный “Мерседес”, который вы так неосторожно потеряли.
Я произнес все это достаточно прохладно, в своей лучшей невозмутимой манере, давая, как я надеялся, понять, что я не настроен следовать ее капризам. В середине моего монолога она подняла голову и мне стоило больших трудов сохранить свою невозмутимость, потому что она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел. Эти замечательные черные волосы, светло-голубые глаза, идеальные, классические черты лица и ледяная холодность. Настоящая снежная королева. В ней было какое-то сходство с Джулией, но ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы сказать, что они — сестры. Она выпрямилась в кресле, чтобы лучше рассмотреть меня, и я увидел, что она — большая девушка, высокая, прекрасно сложенная и сильная как бык. Ей не хватало только крылатого шлема, щита и длинной ладьи, и Эрик Завоеватель сошел бы от нее с ума. Что же касается моей персоны, то внутри меня что-то съежилось и затихло.
Стальным и холодным, словно исходящим прямиком из спрятанного где-то у нее внутри холодильника, голосом она сказала:
— Меня ровным счетом никак не волнует ваша манера поведения, мистер Карвер. И я уже сообщила все, что могла, о машине.
Я широко улыбнулся ей, пытаясь поднять столбик термометра выше нулевой отметки, и у меня даже возникло чувство, что я, возможно, немного поспешил с ее оценкой. В конце концов, она была достаточно красива, чтобы заслужить повторной оценки. Могу же я ошибаться.
— Итак, — сказал я, — вам жаль, что вы ничем не можете мне помочь?
— Я ничем не могу вам помочь, мистер Карвер.
Она подалась вперед и снова занялась головоломкой.
Я встал, и она слегка подняла голову.
— Мне жаль, — сказала она, — что вы напрасно проделали столь длинный путь, но я ведь говорила отчиму, что совсем нет необходимости вам приезжать сюда.
Я прошел мимо нее к бару, бросил через решетку быстрый, вожделенный взгляд на бутылку бренди “Хайнс” и сказал:
— Я хотел бы прояснить одну деталь.
Ей пришлось слегка повернуться, что бы поймать меня в фокус, и это движение как нельзя лучше продемонстрировало ее замечательные плечи и фигуру.
— Я слушаю.
— Меня наняли для выполнения работы. Я люблю заканчивать то, что я начинаю. Такой я человек. Дурацкое чувство собственного достоинства. Профессионализм. Называйте это как хотите. Но я хочу, чтобы вы знали, что меня интересует только машина. Я хочу вернуть ее вашему отчиму. Но когда я верну ее, я не обязан буду давать детальный отчет о ходе поисков. Все, что будет конфиденциально сообщено мне кем-либо, так и останется сугубо конфиденциальным. Вы понимаете?