Те, кого нет
Шрифт:
Рядом с Савелием осанистым барином переминается брыластый, нездорово бледный господин в очках в тонкой золотой оправе. С прищуром, будто целясь, оглядывает девушку, принимает стакан, что-то говорит, наклонясь к брату. Валентин, лавируя между гостями, пробирается поближе, на ходу небрежным движением сметает с подноса бокал. Не везет — там оказывается ананасовый сок со льдом. Отхлебнул, поморщился, проводил взглядом Наталью, которая уже торопится к дому за новой порцией напитков. Инна подходит к мужу, подхватывает Савелия под руку, слегка прижимается, и Валентину удается услышать конец фразы:
— …Хорошая девочка. Вы же сами ее рекомендовали, Геннадий Иванович. Она у вас работала.
— Да не эта, — со смехом говорит очкастый. — Моя была… хм… с более внушительными формами, пониже ростом, разговорчивая. Все шутила — мол, впервые вижу вблизи живого прокурора. А вот откуда ваша птичка прилетела…
— Та или другая — какая разница? — нетерпеливо перебивает брат. — Главное — результат. Что-то вы сегодня, Геннадий Иванович, прямо как при исполнении. Идемте-ка лучше со мной, хочу вас кое с кем познакомить. Инна, у тебя гости скучают…
Савелий сводит нужных людей и на собственном юбилее. Похоже, затевает что-то серьезное, не без выгоды, как обычно.
Валентин отодвинулся, отвернулся и тут же снова увидел Наталью. Осторожно ступая по гравию на острых каблучках, несет густо уставленный бокалами поднос. Хмыкнул: тоже кино, сущая горничная в своем передничке. Шагнул, перекрыл дорогу, ощупал взглядом ее лицо без тени улыбки.
— Дай пройти, пожалуйста! — ровно проговорила девушка.
— Где у тебя тут с градусами? — спросил он, заглядывая в бокалы и поводя носом. — О! Кажись, «Чинзано»…
Наташа стояла молча, ожидая, пока он выберет. Валентин пригубил, пожевал губами: мало льда, и раздельно произнес:
— Держись подальше от господина в золотых очках. Он тобою интересуется, подруга. Расспрашивал твоих работодателей.
— Ну и что? — не выдержала она. — Тебе-то какое дело?
— Такое, — негромко сказал Валентин, отходя. — Не просто так прокуроры интересуются прислугой. Вечером едешь со мной, тебе здесь оставаться ни в коем разе не следует!
Она не ответила — направилась со своим подносом к гостям, а его кто-то легонько тронул за локоть. Валентин резко обернулся — перед ним стоял муж Александры.
— Что пьем? — поинтересовался Федоров.
Валентин почему-то ему обрадовался.
— Серега! — преувеличенно оживленно воскликнул он. — Ты глянь, что творится: мы тут ближайшие родственники юбиляра, а нас даже гостям не представили. Не удостоились, блин!
— Да брось ты, — миролюбиво сказал Федоров. — Инна всех перезнакомила. Это ты все где-то бродишь. Кто тебя интересует?
— Да никто, — отрезал Валентин, стремительно мрачнея. — Я их и без того насквозь вижу.
— Ну и настроеньице у тебя!..
— Вон, дочка твоя кого-то ищет, — перебил Валентин, прикрываясь ладонью от солнца. Марта, смешно надув губы, вертела головой во все стороны, приближаясь к ним. Валентин залпом проглотил содержимое бокала и захрустел кубиком льда. — Нашему гордому маленькому семейству на Савелия с его гостями с прибором. Как, впрочем, и им на нас.
— Марта! Иди к нам! — позвал Федоров, стараясь не раздражаться. Делать нечего — обещание, по глупости данное Смагину-старшему, придется выполнять.
Марта в своих мятых шортах и яично-желтой футболке казалась еще больше загоревшей: нос покраснел, вихры торчат, глаза синющие, блестят. Но взгляд по-прежнему настороженный. Федоров широко улыбнулся дочери, как только она оказалась рядом.
— Родьки здесь нет, — тут же объявил Валентин.
— Я вижу, — кивнула Марта. — Папа, это я тебя искала… Ты поговорил с дядей Савелием? Мы остаемся?
— Ох, Мартышка, не успел, — повинился Федоров. — Однако мы этот вопрос непременно решим. А лучше б ты сходила к маме и…
— Мама занята. Поговори сейчас.
— Марта!
— Мы же решили… Родион обещал взять меня на рыбалку. И Володя будет ждать. Быстро перекусим…
— Какой Володя? Ты разве не видишь? К Савелию Максимовичу сейчас не подступиться. Давай попозже.
— Ты обещаешь?
Федоров не успел ответить. Валентин, неожиданно широким жестом приобняв Марту за плечи, вмешался:
— А я? Меня возьмете с собой? Буду у вас на веслах. Помнится, когда мы с Савелием рыбачили… Правда, там у него был катер…
По лицу Марты пробежала тень, но она не вздрогнула, не сбросила, как обычно, его влажную ладонь.
— Не знаю, Валентин Максимович. Как Родион решит… — Она вытянула шею, высматривая кузена. — Только он куда-то запропастился…
— Видал, Серега, — Валентин убрал руку и насмешливо уставился на девочку. — Старики никому не нужны… Но вообще-то ты, Марта, не права. Не с того конца заходишь. Начни с Родиона. Как он скажет, так и будет. Они ему ни в чем никогда не отказывали. Так что договаривайся со своим двоюродным, а родителей не дергай. Пошли, дорогуша, поищем его…
Федоров посмотрел дочери вслед — она смирно шла рядом с Валентином, глядя в землю и размахивая на ходу руками, — от этой привычки отучить ее было невозможно. Пробежала Инна, спросила на ходу, где сын, вот-вот за стол. Он ответил, что Марта с дядей пошли за Родионом, а Инна вдруг проговорила, странно на него взглянув:
— Хотя бы ты не пропадай, Сережа!
— Куда я денусь, — Федоров пожал плечами и поплелся в беседку, куда уже со всех сторон подтягивались гости. Полковник сам рассаживал — согласно одному ему известному регламенту…
— Видишь избушечку? Прямо у причала? — вполголоса пробормотал Валентин, приноравливаясь к быстрому шагу племянницы.
Марта промолчала.
— Там ба-анька! Не какая-нибудь деревенская, с низким потолком, пауками и старыми березовыми вениками. Савелий Максимович такого не допускает. Там все по науке, полный сервис. И места полно… Может, заглянем, мышка, я тебе хвостик помою. Ты такая чудесная, хоть бы коленки прикрыла, мучаешь дядюшку…
— Ты больной, — сказала Марта сквозь зубы, впервые в жизни обращаясь к Валентину на «ты». — Тебе лечиться надо!