Те Места, Где Королевская Охота [Книга 1]
Шрифт:
— Вы знаете порядок: вам следовало обратиться к Императору и просить у Его Величества разрешения… — вкрадчиво сказал Шут. — Мой венценосный братец обычно идет в таких случаях на уступки…
От кощунства герцога даже передернуло.
— Чтобы комиссия коновалов подвергла мою жену унизительному осмотру? — нервно спросил он. Он закусил губу и продолжал: — Моя жена и мой ребенок — самое дорогое для меня на этом свете. Я служу Императору, — он глянул все же на господина Годола; тот снова орудовал кочергой. — Но даже Император не может требовать, чтобы я в угоду диким древним
— Но ведь в ваших жилах тоже течет кровь Императоров, — Шут, был неумолим, как будто обвинял. Он вскочил, подбежал к герцогу и, опершись о подлокотник его кресла — тот не успел отклониться — зашипел прямо в ухо: — Вы сами должны знать, что происходящее в Арафе не просто дикий обычай! Не чья–то прихоть! Не блажь, а подлинный обряд! И никто… вы слышите, герцог!.. НИКТО не вправе отступать от него!
Герцогу стало страшно. Ему непонятно было все. Непонятно, почему его допрашивали. Непонятно, почему он должен был оправдываться. Непонятно, почему то, что было обговорено и согласовано с самим экс–канцлером, вызвало такую бурю… Дядя ведь ничего не имел против. И вообще, это не соответствовало мировоззрению герцога.
— Но послушайте, — сказал он, пытаясь защититься, но сам же чувствовал, что у него это получается неубедительно как–то даже для самого себя. — Мы живем в просвещенный век, и можно уже признаться самим себе, что боги Пантеона и всяческие там Ахи — Арканастры — ничто иное, как плод человеческого воображения. Возможно, все это когда–то имело какую–то реальную основу… Однако всерьез говорить о магии сейчас…
— Вас никогда не лечили наложением рук? — быстро сказал Шут.
— Я совершенно здоров, — бросил герцог.
— Однако вы не станете спорить, что некоторых наложение исцеляет?
— Это не магия! — почти выкрикнул герцог. — Я недавно листал брошюру, написанную Картенедом и посвященную животному магнетизму. Я вполне согласен с графом, когда он объясняет все эти «наложения рук», сглаз, порчу… ведь никто не будет отрицать их существование, правда?.. наличием магнетических флюидов, излучаемых человеком точно так же, как он излучает тепло. С той лишь разницей, что флюиды эти не ощущаются на сознательном уровне, и пока мы только пытаемся создать приборы, которые могли бы их уловить.
— А восковые куклы, которым прокалывают сердце? Или карамельные? — парировал Шут.
— Таких людей следует казнить наравне с самыми изощренными убийцами! — Герцог от возмущения даже хотел привстать, но Шут толчком вернул его на место и хихикнул.
— Ага, запомним это, — сказал он. — Это тоже не магия?
— Магнетизм, — неуверенно выдавил герцог. Он был несколько растерян. При всех талантах Шута, он, Садал, неглупый человек, особа, приближенная ко Двору, никак не ожидал от Шута разговоров о теософии. Тем более в такой неподходящей ситуации. Где же этот проклятый Рет — Ратус?
— Ладно, — неожиданно успокоился Шут. — Будем исходить из вашей точки зрения. Тогда Парк Фейерверков являет собой эмпирически созданный нашими предками прибор, который выявляет людей,
Герцог закусил губу. Шут бил его же аргументами. И продолжал добивать до конца:
— Вы ведь не полагаете, что князь Беруджи должен потакать вашим капризам? Он прежде всего государственный человек. И если он использовал для помощи вам находящийся в его распоряжении государственный аппарат, то с тем лишь негласным условием, что герцогиня пройдет необходимое испытание тогда, когда ей позволит состояние здоровья. Не так?
— Да.
Шут кивнул.
— Собственно, попытки избежать гостеприимства Арафы не так уж и редки. И чисто человечески этих людей можно было бы понять. Приходится проводить довольно утомительные расследования, чтобы выяснить, по каким причинам тот или иной человек уклоняется от прогулки по нашему прекрасному парку…
Шут неожиданно замолчал и повернул голову к дверям — которые, кстати, так и оставались открытыми, что только сейчас удивило герцога. В коридоре послышались шаги. Герцог тоже повернул голову, а Шут, до сих пор продолжавший нависать над ним, уже стоял у двери.
А напротив него в дверях стоял Рет — Ратус.
— Друг мой! — Шут радостно облапал вошедшего своими длинными руками, не дав ему даже поклониться. — А мы так вас заждались, так заждались. Вот, — он развернулся к герцогу, — ведем горячую дискуссию о магии!.. Присоединяйтесь к нам, сударь, присоединяйтесь! Внесите и вы свою лепту!
Он отцепился от Рет — Ратуса, тот отвесил наконец сидевшим в креслах почтительный поклон и обратился к Шуту:
— Позвольте вас на насколько слов, ваша милость.
— О! — воскликнул тот, воздев палец. — Простите, милостивые судари, мы вас покинем. — Он живо подхватил Рет — Ратуса под ручку, развернул к двери: — Но мы вернемся, господа, мы вернемся! — заверил он и выволок Рет — Ратуса в коридор.
Герцог поднял глаза на господина Годола, словно надеясь, что тот заговорит с ним, но господин Годол сидел профилем к нему, смотрел на огонь и тихонько постукивал остывшей кочергой по высокому голенищу сапога. Герцога для него сейчас не существовало. Решиться же сказать что–то самому было невозможно.
В коридоре разговаривали тихими голосами, так что в гостиной слышалось разве что короткое «бу–бу?» вопроса и более длинное «бу–бу–бу–бу» в ответ. Так продолжалось некоторое время, в течение которого герцог нервно разглаживал кружево на манжете. Когда Шут вернулся, он испытал даже некоторое облегчение. Но когда герцог увидел выражение лица Шута, все в нем упало. Он не знал, что произойдет сейчас, но то, что что–то произойдет, не сомневался.
Предчувствие его не обмануло.
Шут был серьезен. Шут был серьезен, как никогда. Он переставил невесть откуда взявшийся стул, сел на него верхом, возложил руки на спинку, а на руки голову и уставился на герцога.