Те самые, светлые
Шрифт:
Иллинойс попытался пошевелить рукой. Пальцы дрогнули. Мужчина сжал зубы и повторил попытку. Ну! Давай! Еще раз... И еще... До тех пока не получится. Эльф вспомнил все, чему научился за десять лет самостоятельной жизни. В первую очередь никогда не сдаваться, даже если надежды нет и некому придти на помощь. Во-вторую, идти напролом, если все обходные пути непригодны. В-третью, идти до конца, если надо ползти, если придется восстать из мертвых... Эльф смог согнуть правую руку в локте и по поднять ее.
Ворвавшиеся в комнаты темные вперемешку со светлыми сбили весь настрой Иллинойса и внесли сумятицу в мысли. Эльфиек разняли. За полетом Эйлин темный наблюдал не без злорадства, но оно мгновенно переросло в злость, стоило увидеть знакомое отравленное ложью лицо.
Нет! Нет, демон побери! Не слушай, не верь, достать меч и засунь по рукоять в брюхо твари, а потом сожги труп и закопай пепел посередине степи, где кроме волков и мышей никто не ходил и ходить в ближайший век не будет!
Но Кель не умела читать мысли. Более того, поглощенная разговором с Тиллийсом она не замечала потуги Иллинойса. Закончив общение она вышла из временного лазарета даже не посмотрев в сторону темного. Мужчина сжал пальцы в кулак, сообразил, что сделал и тут же утроил усилия. Не сразу, но ему удалось подчинить вторую руку. Осталось встать на ноги...
От избытка желания действовать и невозможности его реализовать, а также острой боязни опоздать Иллинойс застонал. Застонал вслух.
– Что?!
– прошептал он. Да, не кричит, но и не надо!
– Говорю... Я могу говорить! Эй...
– эльф осекся. В комнате уже никого не было.
– Ах ты: маму, папу и всех остальных родственников...
– ругаться тоже было приятно.
Злость придала эльфу сил. Приподнявшись на локтях Иллинойс перекатился на бок и пыхтя и продолжая вспоминать процесс размножения орков, пополз к двери. Руки, ноги да и все тело разъезжалось. Темный рычал, обгашался потом, но...
– Вы куда?!
– перед носом появились ноги в грязных туфельках.
– Погулять пошел!!!
– прошипел эльф.
– Найди мне темную немедленно!
– несмотря на тихий голос, целительница различила в нем повелительные нотки.
– Какую?
– поспешила уточнить она. Врачебные инстинкты отчего-то молчали. Чудя по всему этот больной шустро ползет на поправку. Скоро бешеным кроликом туда поскачет.
– Ты еще спрашиваешь?! У вас их тут сотни0!
– Две...
– Что две?!
– Иль сумел сесть.
– Сотни?!
– Нет, - попятилась.
– Темных две у нас, - целительница запуталась.
– Темная, которая темная, и темная, которая блондинка. Вам какую?
– Вторую веди и скажи, что дело жизни и смерти, причем твоей, если не приведешь!
Целительница исчезла.
Эльф добрался до стены, прислонился к ней и выдохнул: желеобразное сердце колотилось, как бешеное. Чуть концы не отдал и окончательно в проклятую Г рань не провалился! Мужчина надеялся, что целительница найдет Кель и сделает это быстро. В планы темного вовсе не входила смерть на руках у Императрицы, пусть она и забыла о нем. Это он ей попозже припомнит, в других обстоятельствах.
– Сюда, Императрица, он здесь!
– воскликнули за неплотно прикрытой дверью.
Таки справилась целительница. И... И... Почти успела. Эльф захрипел и начал заваливаться на бок, сползая по стене.
– Иль, твою мать! Если ты сдохнешь прямо сейчас, я из тебя приведение сделаю и будешь мой сон в Лос-Идос вечность охранять!
– Кель опустилась на одно колено и обняла ладонями лицо эльфа.
Приятно. Заботится. Боится. Иллинойс сглотнул, унял сердцебиение, открыл глаза и простел.
– Тиллийс...
Император Леса Вечности был доволен. Он стоял в одиночестве на пятом этаже, смотрел в окно. На красивом лице блуждала счастливая улыбка, в глазах стояли слезы. Он видел отнюдь не закат Леса Вечности, а наблюдал рассвет новой эпохи. Все что ни делается - все к лучшему.и
Фраза оправдывала многое. Она же являлась отличной закуской для совести. Темные не правы, говоря, что у эльфов ее нет - есть, еще как есть, только как и все у ушастых она ужасно эгоистична и заботится только о себе.
Владыка вдохнул воздух. Отравленный духом разложения он показался Императору слаще аромата душистой воды. Скоро все закончится. Вещи снова встанут на свои места, лес очистить и выжившие заживут долго и счастливо, преисполненные благодарности к своему спасителю. Ему, конечно же, но сперва надо закончить финальный акт грандиозной пьесы и закрыть занавес.
Тиллийс отошел от подоконника, наклонился и поднял с пола свою сестру. Эльфийка была без сознания, но такой она и должна быть. Император же не зверь какой-нибудь, чтобы перед великим событием портить Тейлинаре настроение. Ей ведь предстоит сделать великое дело доя любимого государства, хотя бы раз в жизни сослужить ему службу - умереть во имя и во благо всех остальных эльфов.
Сородичи уже поговаривают о двойной игре темных. Еще немного и они накинутся на своих же спасителей. Смерть всеми любимой принцессы Леса Вечности и будет той самой последней каплей, которая качнет чашу весов в правильную сторону. Тиллийс ласково погладил сестру по плечу. Она умрет тихо, спокойно, а уж изуродуют они ее позже. Зачем причинять маленькой лишнюю боль? Не стоит.
На пятом этаже замка изначально располагались несколько потайных комнат, связанных между собой ходами, спрятанными в толще стен. Комплекс словно был создан для создания коварных планов и частенько правящей верхушкой Леса Вечности использовался для этого. О, сколько здесь было решено судеб, сколько часов при свете магических светильников пропало зря в бесплодных попытках придумать ответы на вопросы: когда, как и сколько это будет стоить. Сколько исчеркано бумаги и как много прекрасно-чудовищных идей нашли свою смерть! Да и не только идей. Не всегда среди заговорщиков царило согласие.
Владыка вошел в один из расположенных на этаже кабинетов для переговоров, открыл дверцу книжного шкафа во всю стену, нажал на нужные книги. Шкаф на метр бесшумно отъехал в сторону, освободив вход в хорошо освещенный короткий тоннель. Узкий ход в тот же метр толщиной заканчивался аркой, которая вела в овальный зал. По его стена ползали две черные жирные тени. Тиллийс разобрал два негромких голоса.
– Ты долго, - проворчал гвардарец. При появлении эльфа он поднялся с кресла.
– Никак ждать устал?
– осклабился Император.