Те странные пути...
Шрифт:
Голова кружилась, когда она встала на месте, бессильно опустив руки.
– Ксения!
– позвали её.
Она взглянула. В дверях, через которые она вошла в этот зал, стояла Сиринга, за её руки держались Тилл и Одила. Как ни странно, дети спокойно оглядывали зал. Пока не увидели Адри, в которой, выдрав ладошки из рук женщины-эльфа, и побежали. Решив, что Адри-Семела сама разберётся с ними, Ксения поплелась к Сиринге. Та быстро пошла навстречу и сразу протянула ей руку.
– Держись за меня. Провожу к Шилоху в башню. Голодная, небось?
– Не говори...
– выдохнула Ксения.
– О еде не говори, ладно?
– Ладно-ладно, - снизошла Сиринга.
– Ты иди, главное.
Сиринга словно шефство взяла над Ксенией. Доволокла её в комнаты Шилоха, завела за ширму, где нашлась маленькая ванна, мыло (Ксения даже вышла ненадолго из своей цепенящей усталости, поразившись наличию мыла!), и там провозилась с нею, приводя в порядок. Когда, завёрнутая в толстое покрывало, Ксения узрела перед собой протянутые ей Сирингой вещи, она только и сумела спросить:
– А это что?
– Тебе, - лаконично объяснила женщина-эльф.
Потом до Сиринги дошло, что Ксения ничего не соображает, и сама обрядила её в штаны (женские!
– снова поразилась Ксения), натянула на неё рубаху, поверх - кожаную курточку, а к уже привычным сапогам была предложена пара чулок грубой вязки.
Когда Ксения несколько смущённо вышла из-за ширмы, здесь уже собрались все её знакомцы. Маг Мори, ссутулившись, сидел на табурете, выглядя примерно так же, как и она до посещения ванны: полное ощущение, что рук ему не поднять. Адри, кажется, уже побывала за своей ширмой - выглядела хоть и усталой, но уже подбодрённой. Сиринга валялась на полу, на какой-то драной шкуре, то и дело хватая радостных детей, пытавшихся сбежать от неё. Метта забилась в уголок, хмуро глядя в пол. Вообще, все собравшиеся производили впечатление чуть не семейной картинки.
Появление Ксении встретили одобрительными возгласами. И тут - Ксения даже изумилась себе - живот заурчал так, что ей показалось - слышат все.
– Идите сюда!
– позвал Шилох, высунувшись из-за одной из небольших дверец в стене.
– Побыстрей же!
Испуганная (что там ещё ужасного?!), Ксения постаралась сделать так, чтобы войти в это помещение последней. И чуть не рассмеялась. Трапезная! Или как она тут называется? Столовая комната, в общем. Длинный стол, по обе стороны которого - длинные же скамьи. А на столе - чего только нет! Богатый - оценила Ксения, невольно сглотнув слюну. Тут и мясо в огромных тарелках, больше похожих на плоские котлы, и овощи и фрукты в широких тарелках, и вино в бокастых кувшинах с тонким горлышком.
Детишки уже уселись в середине одной из скамей и наперебой звали Семелу. Неизвестно, приглашали ли Сирингу, но она уверенно прошла к детям и уселась рядом.
– Ваша Семела сядет с другой стороны, - пренебрежительно сказала она детям.
– Места ей хватит. Ну-ка, подвиньтесь, сейчас мой Рубус придёт.
– Ну, что?
– в воздух спросил Шилох, садясь во главе стола.
– Все здесь?
– Корвуса нет, - вырвалось у Ксении. Все замолчали, а она собралась с силами и спросила уже отчётливо: - Он придёт?
Метта, затихарившаяся на конце стола, в углу, опять глянула на неё волком - снова грустно усмехнулась игре слов Ксения.
– Он пока не имеет права находиться за этим столом, - надменно сказали от двери, и все вскочили при виде входящего князя Гавилана.
Ксения сама насупилась на него - тем же волком, и упрямо сказала:
– Ну да, пока он дрался один против целого отряда демонов, он имел на это право. А как всего лишь поесть - так прав у него нет?
Князь прошёл к началу стола и сел на место, которое ему немедленно уступил Шилох, явно не ожидавший его прихода.
Уже оттуда Гавилан качнул подбородком - и все сели, сохраняя почтительное молчание. Притихли даже дети, узнав "самого" князя.
– Ты ещё не знаешь законов нашего королевства, - спокойно сказал Гавилан.
– Чтобы не попасть впросак, советую сначала поспрашивать тех, кто тебе может помочь.
– Есть ценности, которые неизменны, - уже угрюмо сказала Ксения.
– Я вижу несправедливость - о ней говорю.
– Давай оставим беседу о ценностях на время после ужина, - всё с тем же ледяным спокойствием предложил князь.
– Здесь находятся те, кому не терпится утолить свой голод. Не мешай им.
Ксения хотела было возразить или хотя бы осведомиться, а не остаётся ли голодным Корвус, но вынуждена была замолчать. Шилох, Мори и Адри смотрели на неё укоризненно. Своими взглядами они напомнили Ксении, что в больничном зале, как она его про себя теперь называла, они находились гораздо дольше, чем она. Они устали больше и не брали перерывов, чтобы поесть. Застолье стало для них временем не только утоления голода, но и отдыха. А она заставляет их выжидать.
– Извините, - буркнула она.
Подспудно Ксения побаивалась, что присутствие князя не даст расслабиться и отдохнуть всем тем, кто работал в больничном зале. Но, кажется, нравы здесь были гораздо свободней, чем она себе это представляла. Хотя сама она чувствовала себя за столом непрошеной гостьей.
Едоки спокойно брали большие куски мяса из больших тарелок и делили его на части, поедая по кусочку и обмакивая эти кусочки, похоже, в подливу, поданную на блюде, напоминающем глубокую сковороду. А закончив с большим куском, запивали его вином, благо кубки были рассчитаны на всех.
Детишек с двух сторон кормили Адри и Сиринга. Правда, мальчик с девочкой недолго оставались за столом. Первой уснула Одила - головой в колени Сиринги. Тилл продержался дольше, но, видимо, и он перебрал с впечатлениями насыщенного событиями дня. Да и ночь во дворе - машинально взглянула на узкое вертикальное окно, больше сравнимое с бойницей, чем с обычным окном.
Сильно опоздавший Рубус вместе с Мори под отдаваемые Сирингой команды отнесли детишек на кровать.
Пока они отсутствовали, в трапезной произошли передвижки. Метта подсела ближе к Ксении, правда упорно молчала, делая вид, что занимается убойного вида костью, срезая с неё последние ошметья мяса. С другой стороны к Ксении придвинулся старик Шилох - его заинтересовала информация о ясновидящей прабабушке. Сиринга, провожавшая мужчин, вернулась и села напротив. Едва Рубус опустился на скамью рядом с ней, она принялась усердно кормить его и только иногда с сожалением посматривала на главное место за столом: эх, целоваться нельзя!