Те же и Скунс

Семёнова Мария Васильевна

Ибо неизвестно откуда взявшийся питекантроп в красной выцветшей футболке и неописуемых джинсах, выделывая по тротуару пьяные вензеля, вместе с тем вполне определённо теснил Дашу – его Дашеньку!.. – в сомнительную подворотню. Даша беспомощно пятилась, силясь как-то урезонить наседавшее на неё существо…

– Ты, ё..! – сказало оно, заметив налетающего Плещеева. И замахнулось синей от татуировок рукой. Сергей Петрович действовал не размышляя: специальным приёмом увёл Дашеньку к себе за спину, постаравшись при этом не сбить девушку с ног, заблокировал нёсшийся

ему в лицо волосатый кулак… И его тренированные пальцы впились в потную рожу питекантропа классической, хорошо поставленной «кошачьей лапой».

Удар вполне достиг цели. Человекообразное рухнуло на асфальт и стало корчиться, как залитый нефтью тюлень из экологической передачи. Ему было действительно хреново: слезы и сопли текли ручьём, воздух едва достигал лёгких, он разевал рот и не мог даже как следует закричать. Даша стояла возле стены, прижавшись к пыльному камню, и широко раскрытыми глазами смотрела на Сергея Петровича.

– Он… – выдавила она. – Он…

Вот так-то вот. Гегель, Кант, диссертация… И пьяный ублюдок, сметающий всё это примитивным: «Бабу хочу!»

Плещеев, опять-таки не рассуждая, обнял девушку. Как он хотел успокоить её, утешить, укрыть ото всех зол мира!.. Дашенька доверчиво прижалась к нему и, почувствовав себя в безопасности, запоздало расплакалась.

– А говорили, не подвозить, – тихо проговорил он, вдыхая запах её растрепавшихся тёплых волос. – Теперь видите, как… В общем, подвезу и до двери провожу. Маме так маме, любовнику так любовнику… Провожу и с рук на руки сдам…

Проверка характера

Вертящийся стул поскрипывал при каждом движении и шумно вздыхал какими-то внутренними подушками, так что Наташа на всякий случай старалась ёрзать поменьше. Она не помнила, скрипел ли стул, когда на нём сидела Алла, и очень боялась, как бы её не сочли толстой и неуклюжей. Наташины пальцы проворно бегали по клавишам, вводя в память машины новый типовой бланк договора. Кому понадобилось сначала писать его от руки, она, убей Бог, не понимала. Если новую форму породило стоявшее над «Эгидой» начальство, могло бы оно выслать образец по факсу. Или – того лучше – как белые люди подключиться к электронной почте и всё переправить прямо на диск. А если бланк создал Плещеев… В то, что Сергей Петрович не умел обращаться с машиной, Наташе не верилось. Но тогда почему?..

Алла, надобно сказать, не переломилась, натаскивая возможную конкурентку. «В „Виндах“ работала? В „Ворде“? Садись набирай…» – и упорхнула куда-то по неведомым Наташе делам. Её не было уже долго. Наверное, она думала, что новенькая провозится до самого вечера. Однако Наташа уже почти всё кончила, несмотря даже на то, что вместо привычного «Кирвина» работала встроенная опция и некоторые символы пришлось поискать. К тому же на Аллином компьютере стояла русскоязычная версия «девяносто пятых». Наташа не любила её. Коля говорил, не все программы с ней запускались.

Через каждые две-три строки она отправляла текст в память. Коле довелось как-то

работать в здешнем районе: он рассказывал, кругом были заводы, то есть электросеть выкидывала разные фортели, а непрерываемого источника питания ни на столе, ни под столом не было видно. Наташа в очередной раз щёлкнула мышью и опять подумала, как медленно работал мощный вроде бы «пентиум». Она окончательно проверила бланк и распечатала его уже начисто. Алла по-прежнему блистала своим отсутствием. Пользуясь безнаказанностью, Наташа расхрабрилась и решила заглянуть в программные недра.

– Фу-у… – не сдержавшись, вскоре произнесла она вслух. Оперативная память машины оказалась забита редко используемыми резидентными программами и оболочками, а также бессчетными фенечками и мулечками типа всяких хитрых скринсейверов и анимированных курсоров.

Руки зачесались – Наташа продублировала командный файл и долго со вкусом перелопачивала его по своему разумению. Надо будет распечатать: пускай брат сначала опытным глазом… Хотелось запустить машину по новой и посмотреть, что получится, но она не осмелилась и вместо этого решила полазить по директориям. «Пентиум» чем дальше, тем больше казался ей слишком мощным для канцелярской работы. Деньги им тут, по-видимому, карман прожигали.

– Убивать надо таких старушек, – пройдясь по жёсткому диску, опять-таки вслух выдала Наташа любимую Колину фразу. Бездонный винчестер был сплошь замусорен какими-то играми и древними неработающими версиями программ, которые кто-то не то пожалел, не то поленился стереть. Зато полезные файлы были, прямо скажем, свалены в кучу, да ещё и засунуты в редакторскую директорию, так, словно на всех полутора гигабайтах более подходящего места для них не нашлось. Похоже, Алла действительно считала работу, которой занималась, абсолютно не соответствующей её интеллектуальному уровню. Наташа поймала себя на том, что с азартом прикидывает перестановки, улучшения и замены.

Больше всего она боялась, кабы вдруг не заверещал телефон. Она была ещё не вполне уверена, что и как отвечать.

Алла явилась за десять минут до прибытия ездившего куда-то Плещеева и сразу принялась звонить. Звонки были сугубо деловыми. Вошедшее начальство, таким образом, застало напряжённую трудовую активность. Сергей Петрович рассеянно поздоровался с девушками и скрылся за дверью кабинета. Вскоре, однако, он вновь вышел наружу переодетым в старые джинсы и обратился прямо к Наташе:

– Наташечка, хватит глазки портить! Пойдёмте, пора косточки разминать.

Вид у него был как у хитрого кота, затеявшего набег на кладовку. Наташа послушно вылезла из-за клавиатуры и заметила краем глаза, как Алла скривила губы, сверкающие розовым перламутром.

– А вы, Аллочка? – повернулся Плещеев.

– Сейчас подойду, Сергей Петрович, – ответила та. – Только проверю, что она тут натюкала.

Наташа возмутилась и хотела сказать, что она не «тюкала», а работала, притом вполне грамотно, грамотнее некоторых, разведших в машине бардак… но не сказала, конечно.